История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Лесной

Выходом из затруднения является предположение, что было два похода: 860 и 866 годов, иначе мы должны принять, что некоторые русские летописи лгут все с начала и до конца о походе Аскольда и Дира, т. е. выдумывают несуществовавшие события. Для этого, однако, нет достаточных оснований: русские летописи могли быть неточны, что-то исказить, переврать они в силу разных причин могли, но выдумывать исторические события — совершенно невероятно. Одно дело — включить в текст народную побасенку вроде предания о белгородском киселе или Яне Усмошвеце, вырвавшем рукой кусок кожи из тела живого быка, а другое дело — сообщить о неудачном походе.

Затруднение легко разрешается, если мы вспомним, как мы это показали с безусловной точностью в одном из очерков выше, что первый русский летописец держался на первых страницах не византийского, а болгарского летоисчисления, при котором от числа лет «от Сотворения мира» надо отнимать не 5508, а 5500 лет.

Так как оригинальная хронология летописи велась «от Сотворения мира», то получаем дату неудачного похода Аскольда и Дира: 6374–5500 = 874 год. Это совершенно совпадает с данными греческой хроники, что Василий Македонец посылал в этом году послов на Русь мириться.

Теперь все неувязки устраняются, и события приобретают совершенно логическую последовательность, русская же летопись возвращает себе поколебленное доверие. Было два похода Киевской Руси на Царьград: 860 и 874 годов. Поход 860 года был при Михаиле III, кончился для руссов весьма удачно; имена его руководителей нам совершенно неизвестны. К концу царствования Михаила III (867 год) мирные отношения были совершенно восстановлены, что продолжалось и до 874 года, когда императором был уже Василий Македонец. В 874 году Аскольд и Дир в силу неизвестных причин предприняли поход на Византию; поход был неудачен, ибо корабли руссов были разметаны бурей, и самой войны, в сущности, не было; отсюда и полное умолчание о ней греческих хроник. Зато пострадавшая сторона (Русь) отметила это в своей летописи.

Можно с большим вероятием предположить, что поход 874 года был не попыткой грабежа, а был вызван опять-таки греками, не выполнившими какого-то пункта договора. Это совершенно ясно из того, что именно Василий Македонец после неудачи врага все же считал нужным посылать на Русь своих послов с богатыми дарами («знает кошка, чье сало съела»).

Василий Македонец был, очевидно, прекрасно осведомлен о причине, заставившей руссов предпринять поход в 874 году, военная неудача руссов объяснялась не слабостью их сил по сравнению с греками, а катастрофой, обусловленной силами природы. Такая неудача не могла сломить духа руссов, твердость которого Византия уже испытала. Наоборот, можно было рассчитывать, что такого рода неудача еще более ожесточит руссов и вызовет немедленно новый поход. Имея печальный опыт 860 года, Василий Македонец поспешил предупредить события и послал вслед на Русь послов мириться. Есть данные полагать, что именно эти мирные переговоры способствовали посылке архиепископа на Русь патриархом Игнатием.

Что поход Аскольда и Дира совершился в 874 году, видно не только из даты событий 6374 года, но и из того, что в самом тексте сказано: «приде в 14 лето Михаила царя». Действительно, некоторые греческие источники ошибочно принимают 860 год за начало царствования Михаила III, что принято также русским летописцем в начале хронологии русской истории.

Оправдывается и версия русской летописи, что буря испортила поход руссов. Понятным становится также, почему летописец как-то странно говорит о походе руссов на Царьград сначала в общих выражениях, относя это к 860 году, а затем более подробно о том же походе уже под 874 годом. Ошибка его заключалась в том, что он слил два похода в один. Его сбила с толку, очевидно, разноречивость греческих источников в отношении хронологии, необыкновенная скупость их, а в особенности то, что греческий хронист говорил о неудаче похода из-за бури, а то же самое он знал из своих русских источников. Ему ничего не оставалось, как считать эти сведения относящимися к одному и тому же походу.

Таким образом, на первых страницах неискаженной истории Руси должны быть такие вехи:

1. 839 год — посольство киевских руссов-славян к императору Феофилу для заключения договора о дружбе между двумя державами; дальнейшее путешествие послов руссов (из-за перехваченного пути в Киев) на Рейн к императору Людовику Благочестивому для получения разрешения вернуться домой кружным путем через его земли. Представителями от руссов были шведы, что вызвало подозрения Людовика — не являются ли послы на самом деле лазутчиками норманнов? Послы до выяснения дела были задержаны и, очевидно, в дальнейшем отпущены, ибо иначе Вертинская летопись не упустила бы упомянуть, что лазутчики норманнов были пойманы.

2. 860 год — карательная экспедиция руссов на Царьград с целью мести за убийство своих соплеменников греками в Царыраде (и, очевидно, за нарушение договора).

3. Мирная делегация руссов в Царьград с целью заключения мира (срок точно не установлен; очевидно, между 860 и 867 годами, в царствование Михаила III, скорее всего, в 861 году).

4. 867 год — окружное послание патриарха Фотия, извещавшего других патриархов, что варварская Русь обращена в христианство и имеет «епископа и пастыря».

5. 874 год — неудачный поход Аскольда и Дира из Киева на Царьград (вероятно, из-за нарушения договора греками) и посольство императора Василия Македонца к руссам для заключения мира.

Свидетельство Фотия, что в 867 году на Руси уже было свое христианское православное епископство, находит свое подтверждение в том, что Константин Багрянородный приписывает обращение Руси трудам патриарха Игнатия при деде Багрянородного Василии Македонце (867–886). Расхождение в данных, при каком же патриархе произошло обращение, объясняется легко. До 857 года патриархом был Игнатий, и, вероятно, он и был инициатором миссионерства на Руси. С 857 и по 867 год патриархом был Фотий, он завершил дело своего предшественника, послав на Русь уже епископа. Иначе трудно представить, чтобы варварская Русь с 860 года и по 867-й так быстро христианизировалась, что стало необходимым учреждение особого епископства.

Однако в 867 году патриарх Игнатий снова вернулся на патриаршество и пробыл на этом посту до своей смерти в октябре 377 года. Через несколько дней после его смерти Фотий снова вернулся на патриаршество. При этом условии смены одного другим естественно, что каждый из них опирался на результаты трудов предыдущего, и установить — кому, собственно, принадлежит введение христанства на Руси, довольно трудно. Однако официальное окружное послание Фотия дает все формальные основания отнести заслугу введения христианства именно на его счет.

Во всяком случае, мы видим, что к концу IX века в Киеве уже существовало архиепископство, т. е. за 100 лет до официального крещения Руси при Владимире, когда православие уже стало государственной религией и религией принудительной, ибо Владимир заявил, что тот, кто не придет креститься, «богат или убог или нищ или работник, противен мне да будет». Угроза слышна совершенно явственно.

Естественное развитие христианства на Руси с 867 года, однако, несомненно испытало крупную задержку с момента появления в Киеве вместо христианина Аскольда язычника Олега. Приход Рюриковичей означал реакцию язычества, и только Владимир Великий во второй период своей деятельности после первоначального увлечения язычеством, когда он воздвигал идолов, обратился наконец решительно в сторону христианства.