Железные паруса - Михаил Белозёров

– Город… – объяснил Он, оборачиваясь.

Этого не следовало делать. Она уже бесстрастно покоилась на его плече.

– Дорогой, это то, что если просыпалась соль, то три щепотки за левое плечо, где прячется нечисть, – пояснила она. – Это не мой район…

Он вдруг ощутил ее запах – запах настоящей земной женщины. У нее были волосатые ногти, шоколадный цвет кожи и широкий пояс-юбка.

Как корабль, получивший течь, Он приткнулся к первой же отмели – стойке бара и стряхнул ее. Она тут же взобралась на табурет:

– Закажи мне…

– У меня нет денег, – признался Он, избегая взглядом ее скрещенные ноги – то, что задержало его на роковое мгновение.

– Ты что?.. сегодня же за счет мэра… – она панибратски ткнула его локтем в живот, – ты из пустыни?.. Обожаю старателей… Пойдешь со мной в «Манерон»?

Он не успел оглянуться – перед ними уже стояли две рюмки с ржавым напитком.

– Прозит, – произнесла она, отправляя содержимое в рот, как голодный новобранец.

У напитка оказался запах лошадиного пота. Он чуть не подавился.

Бармен на блюдце подал две розовые таблетки.

– За счет заведения только искусственные…

– Не беда, – Она тут же засунула одну рот и с удивлением посмотрела на него.

Он понял по-своему:

– Не употребляю…

Рядом худой, высокий под потолок «аршин» (с какой-то обезьяньей оброслостью на козлином лице) тянул через соломинку странную испаряющуюся жидкость. Проплыл человек: «Гастролиты… гастролиты…»

– Не слушай, они поддельные… – просветила она, для пущей убедительности загораживая его с Африканцем от назойливого продавца и крутя головой, как флюгер. – И вообще ничему не верь… А этот, оглобля… человек лунного света, неизвестно с какой планеты созвездия Пегас 61… б-р-р… глушит жидкий кислород. Ты, правда, обходишься без них? А… ты из галактики «Темное гало»? Там все такие?!

– Какие? – спросил Он, решив, что с него хватит. Африканец уже навострил лыжи в ближайший туннель.

– О-о-о!.. – с тобой невозможно разговаривать. – Правильный! – пояснила она.

Он сделал вид, что не расслышал. Африканец взглянул на него укоризненно. Это не то, что ты думаешь, чуть не сказал Он псу.

– Борьба с порочными мыслями?! – обиделась она еще больше, надувая губы. – С порочными, да?

Ее безупречно вылепленное лицо, с твердыми скулами и маленьким пунцовым ротиком источало профессиональную страсть. Даже запах был особым.

– Да брось ты, – сказал Он, – какое мне дело…

Он действовал по тем, старым законам, которые еще помнил, – оказалось, что ничего не изменилось. Он едва не сообщил ей об этом.

– Послушай, – произнес Он и удивился собственному голосу – впервые за много лет Он говорил с женщиной, – я, правда, оттуда.

– Ладно, – весело согласилась она, – трави басни. Там, поди, и воздуха нет.

И глядя на его недоуменное лицо, пояснила:

– Старая марсианская шутка. Ну, идем что ли?

– Идем, – согласился Он, здраво полагая, что здесь оставаться опасно.

* * *

На путях торговали гормональными рецепторами. Надписи, к которым они с Африканцем еще не совсем привыкли, мерцали прямо в воздухе: «Непревзойденный Баян-50!», «Натуральные органы – стопроцентная гарантия!» и «ФГН» – последняя формула гормона насыщения!» Потом, натыкаясь на стены, возникали уже за спиной или сбоку, вещая вкрадчивым голосом: «Все земное самое, самое, самое…!» И: «Третий туннель, поворот направо – принимает шмагель».

Она сказала, не оглядываясь и соблазнительно выставляя голую ногу в туфельке:

– Я живу здесь…

Они свернули в какую-то пещеру, над которой сверкало и переливалось дугой: «Отель Манерон». В бесконечно длинном коридоре интимно горели тусклые фонари, и ему на мгновение показалось, что над головой просто темное-темное небо. Но вентиляция не работала, и пахло подземельем.

Он хотел ее обнять. Ему было плевать на ее гипертрихоз ногтей и вид первосортной шлюхи. Она скользнула в нишу, и они очутились в странной комнате: в центре ее колыхалась бескрайняя плоскость, принятая им за кровать, стены беспрестанно менялись, как мозаика, а потолок представлял собой голубым небом. Впрочем, в следующий момент все заполнилось какими-то сумерками, в которых кто-то целовался, а на темнеющем небосклоне приближалась ночь в романтическом исполнении – пора любви.

Она уже щебетала откуда-то:

– Что у тебя, металл?.. Он нынче в моде… Знаешь, ты за него можешь получить все, что пожелаешь. И не только…

– Металл? – переспросил Он, растерянно оглядываясь.

Африканец, бесконечно грустя, лежал на полу.

– Ну, чем ты будешь расплачиваться?.. – деловито спросила она, высовываясь, как Он понял, – из ванной.

– А… ну да, – спохватился Он.

Голос его прозвучал вовсе неуверенно.

– Тебе что нравится?

Она вышла обнаженной: это была не женщина и не мужчина. «Я поняла, что на свете существуют три категории: мужчина, женщина и я», – вспомнил Он чье-то безумное изречение.

– Может быть, так? – откуда-то из пространства, как из комода, «она» ловко выхватила и приложила, – такие тебе нравятся? Нет? Могу сделать маленькие, висячие и пышные бедра… Что тебя возбуждает? Может быть, биторакс? – Смешно выпучила глаза. Это была шутка имперсонатора. Впрочем, Он не был уверен.

К нему вернулся голос:

– Я не ожидал… – выдавил Он из себя.

«Она» обрадовалась:

– Будь паинькой…

Ее таинственные черты вдруг потеряли привлекательность. Он с удивлением смотрел на безупречно-лаковое лицо, все совершенство которого сводилось к карибским скулам, идеально вырезанным губам и бархатной коже. Вмиг они сделались признаками бесполого существа – настоящего гендера.

– А… понимаю, – деловито оценила «она», – ты любишь импровизацию. Минуту…

«Она» скрылась в том, что Он назвал «туалетной комнатой». Наверное, там у нее склад запчастей, решил Он, брезгливо отряхиваясь, как пес. Африканец сразу все понял. Прыжком очутился у выхода и оглянулся на хозяина. Осталось только протянуть руку, чтобы взять карабин. «Она» все еще щебетала: «Эти хороши, эти хорош-и-и…» И толкнуть дверь, – за ней стоял человек, точнее, «синий» в шубе цвета «зеленки», яркий, как флуоресцентная наклейка.

– Ты должен мне за Молли, – сообщил так он быстро, что изо рта полетела слюна, – деньги или металл, мне все равно. Если у тебя ничего нет, отдашь указательный палец правой руки. Понял!?

– Ты тоже ненастоящий? – спросил Он.

Он словно очнулся. Словно только что понял, куда попал. Им овладело холодное любопытство: неужели эти люди носители Великой Тайны? В том смысле, в котором Он представлял это понятие.