Дьявол в Лиге избранных - Линда Френсис Ли

– Расслабьте... свой... разум, – выдавил он.

Я приподняла бровь и кинула на него фирменный взгляд Фреди Уайер, от которого он моментально ретировался на свое место.

К счастью, это заняло пять минут и, с учетом всех предыдущих задержек, нам оставалось немногим больше сорока пяти минут медитации. У одной или двух из приглашенных на самом деле неплохо получалось, в то время как все остальные стали перешептываться. Мистер Чувствительность кинул на меня уничтожающий взгляд – как будто я была зачинщицей – и вышел из комнаты.

Дальше был ленч, во время которого снова развернулась большая политика. Тем более что еда оставляла желать лучшего. Для начала – все тот же травяной чай. С самого утра мой организм работал без кофеина и сахара, и у меня появилось ощущение, что я запросто могу убить кого-нибудь. Я огляделась в поисках мистера Мира и Гармонии.

Трапеза состояла из салата с соевым «куриным» мясом, который никто не ел. Лали наклонилась ко мне:

– У них тут новый менеджер. Думаю, в следующем году нам придется пойти в «Бархатную дверь».

А мне кажется, что это следовало сделать уже в этом году.

После ленча я решила, что наконец-то все идет на лад. Мы переоделись, и замаячила перспектива настоящих СПА-удовольствий. Все записались на разные процедуры. Маникюр, педикюр, рефлексотерапия. Я выбрала массаж.

В целомудренно занавешенных кабинках все записавшиеся на массаж переоделись в халаты. Когда я вышла, завернутая в махровую ткань от подбородка до щиколоток, меня направили к Ольге.

Я терпимо отношусь ко всем людям, но эта женщина была чем-то из ряда вон выходящим. Прежде чем я успела произнести хоть слово, с удивлением увидев ее на пороге странной комнаты с кафельными стенами, она ткнула в меня пальцем, будто я была дьяволом, и рявкнула:

– Голая!

Я растерянно оглянулась вокруг:

– Прошу прощения?

– Ты, голая!

Я была одета в халат, как примерная леди Лиги, и даже не собиралась обнажаться. Так что я совсем опешила.

– Ты! Снимай! Голая!

Теперь позвольте заметить, что говорила она с очень сильным акцентом (не говоря уже о восклицательной интонации), и мне пришло в голову, что она отдает приказы на родном языке, которые было сложно понять. Не могла же она ожидать, что я разденусь. Я знала все о массаже: его делали на застеленном столе, в теплой комнате, наполненной ароматическими свечами, и полотенца закрывали все до последнего дюйма, открывая лишь ту часть, которая в данный момент подвергалась массажу.

– Простите, дорогая, но я вас просто не понимаю.

Она зарычала, шагнула ко мне и сдернула с меня халат раньше, чем я успела что-либо произнести.

У меня перехватило дыхание, я была в таком шоке, что даже не успела прикрыться, когда она конвоировала меня в комнату, которая, как оказалось, была душевой, по форме напоминающей коридор.

– Что, Бога ради, вы делаете?

Она направила на меня пожарный шланг, и мне пришлось ухватиться за поручни, вделанные в стену, чтобы удержаться на ногах.

Это было просто ужасно. Услышав визги, наполнившие коридор, я поняла, что не одна я буду еще долго вспоминать этот расстрел из брандсбойта.

Остаток дня релаксации мой рассудок находился в оглушенном состоянии. Все, что я помню, это что когда поток схлынул, меня снова завернули в махровый халат, отвели к теплому застеленному столу, который я и ожидала увидеть, однако сам массаж был не похож ни на что до сих пор мною испытанное.

– Чистить! – проорала массажистка.

Разве я была еще не достаточно чистая? Как выяснилось, специализацией моей массажистки был массаж, воздействующий на органы с целью их очищения. Хочу только сказать, что с тех пор я ни разу не ходила на массаж, и вряд ли пойду.

Мы все были как избитые, когда расползались по своим машинам. В таком состоянии, вероятно, было небезопасно вести машину, и даже когда Никки послала мне воздушный поцелуй, пообещав, что скоро мы увидимся, а потом ушла с Пилар и Элоиз, мне было, в общем-то, все равно.

На следующий день мое тело, то самое, которое должно было чувствовать себя гармоничным и обновленным, жестоко страдало от последствий терапевтического массажа Ольги. Я едва могла вставать с постели, однако когда позвонил Сойер и пригласил меня на выставку в Керрвилле, я радостно подпрыгнула (и застонала от боли). Должно быть, в процессе очищения Ольга вытрясла из меня и здравый смысл.

Он подъехал к дому, и я выбежала ему навстречу. Волосы его трепал ветер, а темные очки придавали загадочный вид.

– Сексуально, – сказал он, взглянув на меня.

– Ничего такого не будет, – сказала я, напуская на себя строгий вид и стараясь не замечать пылающих щек.

Выставка скульптур, выполненных из природных техасских материалов, была хитом сезона, и все известные люди уже побывали на ней. Я бы уже давно сходила, если бы не недавние события.

Сойер вел автомобиль со спокойной уверенностью, делая повороты и переключая скорость со сноровкой профессионального гонщика. На выставке мы переходили от одного произведения к другому, и сигнал тревоги опять звучал у меня в голове, но я не обращала на него внимания.

– Расскажи о себе, – попросила я, стоя перед лошадью, вырезанной из сплавного леса.

– Да нечего рассказывать.

– Каждому есть что рассказать.

Он взглянул на меня, и на губах его мелькнула усмешка.

– Только не мне.

– Слышала, в юности ты был еще тем хулиганом.

– Кто тебе сказал?

– Никки.

– Никки болтушка, – заявил он с кривой ухмылкой. – Кстати, как продвигаются ее дела с Лигой избранных?

Я вспомнила о недавней экскурсии в «СПА» и соврала:

– Хорошо.

– Надеюсь, что так.

Я взглянула на него:

– Похоже, вы действительно близкие друзья.

– Да. Она была милым ребенком. Жила в тяжелых условиях, но все равно умела радоваться жизни. Ее невозможно было не любить. Когда я вернулся в город, она первая навестила меня. – Он усмехнулся. – Я не прожил там и недели, а дом простоял до этого необитаемым почти целый год. Когда она увидела, какой там царит беспорядок, то ушла, а затем вернулась с двумя горничными, садовником и переоделась в старую рабочую одежду. Я сказал ей, что сам могу убраться, но она прошла мимо меня в дом и начала раздавать указания. – Сойер засмеялся, вспоминая. – Возможно, дом и по сей день напоминал бы развалины, если бы она тогда не взяла все в свои руки. Хозяйственность занимает отнюдь не первое место в списке моих достоинств. – Он покачал головой. – Когда через неделю все было закончено и мы сидели абсолютно без сил, я сказал ей, что не знаю, как ее благодарить. Она сказала: «Сойер Джексон, это то, что друзья делают друг для друга». Так что, да, – заключил он, – Никки хороший друг, и я чертовски счастлив, что она встретила Говарда. Я никогда не видел, чтобы два человека подходили друг другу больше, чем они.