Антиквар - Александр Бушков

Она любовалась панорамой, а Смолин разглядывал ее снеподдельным эстетическим интересом. Приятная была девочка, что и говорить.

Обернулась:

– Вы что же, так один здесь и живете?

– А что делать, – сказал Смолин. – Так ужвышло… Ну, что же мы стоим? Садитесь. Против капли коньячку не возражаете? Тогдаберите… берите-берите, это и есть рюмка.

– Интересно как… А почему они такие?

– Это и есть так называемая «стремянная», которую любятосушать герои классиков, – сказал Смолин. – От слова «стремя».Садятся охотнички в седла, подают им такие рюмки, и – до дна. Прошу. Безтостов, а? Что их, напрягаясь, выдумывать…

Он констатировал, что девочка свой «аршин» опрокинула лихо(а доза была не наперсточная все же), задохнулась самую чуточку, но быстросправилась. Галантно подсунул ей тарелочку с конфетами – антикварную, а как же,хорошего германского серебра дореволюционной пробы, к тому же на донышкеимелась изящная монограмма под баронской короной с семью шариками на семизубцах (в сорок пятом началось ее странствие на восток, надо полагать).

– Еще?

– Ой, что вы, такими темпами… Вообще, я по делу…

– Как пожелаете, – сказал Смолин. – Нет уменя намерения вас коварно спаивать… а вот я, с вашего позволения, сразу вторуюследом махну. День был нервный…

Он налил себе и, следуя завету классика, немедленно выпил.Закуской и на сей раз пренебрег, зная свои меры и дозы. Инга на него взирала скаким-то непонятным выражением – щеки пикантно порозовели от доброй рюмахи, всятакая… «Не вытерплю, – подумал Смолин. – Схожу в атаку. Не выходя зарамки. Отошьет так отошьет, не смертельно. Хороша, паршивка…»

– Вас что, опять милиция дергала? – спросила вдругИнга с тем же непонятным выражением.

– Меня? – Смолин пожал плечами. – А почемуона меня должна была дергать? С чего вы взяли?

– Ну, после всего, что в городе творится… В антикварнойторговле, я имею в виду… – и она сама потянулась к серебряной волчьейголове, оставившей тонюсенький влажный ободок на белой салфетке. – Можно?

– Да бога ради… – сказал Смолин, наливая ей, азаодно и себе. – Вот и тост подвернулся кстати: можно сразу и запроцветание антикварной торговли, и за присутствующих здесь дам…

Он поставил пустую рюмку, подождал, пока девушка справится слегоньким алкогольным ожогом, дожует конфетку. И спросил с наигранно грознымвидом мультяшного злодея:

– А не подскажете ли, девушка, откуда у вас информация,за которую людей в Шантару опускают с камнем на ногах? Я имею в виду, кто вамсказал, что в антикварной торговле «что-то происходит», да еще милицияприпутана?

– Я же говорила, что собираюсь встретиться с вами поделу, – сказала Инга. – Вот, посмотрите…

Оглядевшись, она подняла с пола свою сумочку и досталаоттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Смолин развернул. Текста там было неособенно много, но содержание примечательное: суконным, казенным, полнымканцеляризмов языком излагалось, как доблестные органы правопорядка пресеклинамедни на корню злокозненную деятельность шантарской антикварной «доморощенноймафии» (хорошо хоть, в кавычки поставили, мудрилы). Означенная мафия, даром чтодоморощенная, развернулась на всю катушку: абсолютно незаконно торговалахолодным оружием, совала в карман деньги мимо кассы, ради своих меркантильныхинтересов сбывала первым встречным «предметы, представляющие значительнуюкультурно-историческую ценность» – а также вовсю приторговывала советскиминаградами, посягая тем самым на святое. И так далее, в том же духе. Заверялось,конечно, о недопущении впредь и неминуемой каре, ожидающей всякого, ктопокусится.

– Это принесли…

– А тут и объяснять не надо, – сказалСмолин. – Пресс-центр доблестного УВД, по стилю и манере изложениявидно… – он небрежно бросил бумажку на стол. – Печатать будете?

– Да, редактор велел. Вам это… здорово навредит? –спросила она прямо-таки сочувственно.

– Да ничего подобного, – сказал Смолин, пожавплечами. – Это вы впервые с таким встретились – а мы-то таких кампаний поборьбе и искоренению пережили чертову уйму. И все в конце концовустаканивается. Потому что у умных людей в погонах хватает настоящихкриминальных забот, чтобы не заморачиваться еще и нами… – он поморщился. –Не смертельно, в общем. Просто… Просто нервы портит, вот и все. Есть поводлишний раз порассуждать о тупости иных наших законов. Вот вы когда-нибудьслышали про злодея, который пошел бы брать кассу со шпагой восемнадцатого века?

– Не приходилось что-то.

– Мне тоже, – сказал Смолин. – Я за всю своюжизнь единожды слышал, чтобы преступники применяли антикварное оружие. На Ураледело было. Какие-то шустрые ребятки взяли американский кольт ста двадцати летот роду, забили в него макаровские патроны, обмотав медной проволочкой, чтоб вбарабане не хлябали, – ну, и пришили кого-то… Ладно, это огнестрел. Но я вжизни не слышал про преступления с применением антикварного холодняка. Это жнадо быть законченным параноиком… И тем не менее все до сих пор обставленомассой идиотских запретов… Поясню на примере. Вот у коллег моих прошли обыскипо магазинам, с изъятиями… ну, вы в курсе? А знаете, почему никто из нас неберет эту самую пресловутую лицензию на право торговли антикварным холодняком?Не потому, что процедура особо тягомотная. Просто-напросто придется еще изавести амбарную книгу, дабы туда вписывать паспортные данные любого, купившеготу самую саблю двухсот лет от роду… А это далеко не всякому понравится. Ну нехочет обычный благонадежный гражданин, чтобы о нем знали. И потому, что,накопив десяток означенных двухсотлетних сабель, он обязан их держатьисключительно в железном ящике, под замком, в комнате с решетками на окнах ижелезной дверью… Это реально? И потом, вещички-то дорогие, не всякому хочетсяих светить… Конечно, есть некоторый прогресс – в советские времена полагалосьрегистрировать еще и все золотые-серебряные монеты, что у тебя дома хранятся…Некоторый прогресс налицо…

– А за границей как?

Смолин горько усмехнулся:

– А за границей – форменный разврат. Холоднякантикварный лежит в лавках грудами – я сам видел в Париже, – и егопокупают-продают, не предъявляя даже трамвайного билета. И старинный огнестрел,кстати, тоже. А у нас не так давно заставляли в музее сверлить дыры впистолетных стволах шестнадцатого века – вдруг его умыкнет мазурик, порохунабьет, пулю шомполом закатает, фитиль приладит и ка-ак пойдет окаянствовать…Черт, да за границей преспокойно коллекционируют даже танки сбронетранспортерами – ну конечно, пушки с пулеметами приведены в совершеннейшуюнегодность… Словом, мы и тут позади планеты всей. Идиотство на идиотстве.

– А почему так?

– Хотите чистую правду? – сказал Смолин. – Яне знаю. И никто не знает. Великолепная формулировочка: так получилось. Естьидиотские законы, но никто не торопится их менять. Хорошо хоть, додумалисьотменить статью за хранение – а то в прежние времена людям жизнь ломали из-закакой-нибудь железки наполеоновских времен… У вас, я вижу, еще что-топрипасено? Покажите уж…