Варяга. Меж степью и Римом - Влад Поляков

— Идти нашим поредевшим войском через правобережные кочевья печенегов как охотнику сунуть голову в пасть медведю. Будет спать, тогда жив останется. Ну а если бодрствует и голодный Укоротят на целую голову.

— Укоротят, — мрачным голосом изрек Карнаухий. Через Днепр переправляться ни за что не станут, но на своем берегу костьми лягут, но не пропустят. Белая Вежа отрезана, не пробиться. Валькирии в пиршественных залах Валгаллы дождутся новых героев прямо со стен Белой Вежи.

— Не каркай! Ты что, Ратмирушка, забыл, что град рядом с рекой стоит? Дон, он судоходный, да и не конец лета сейчас еще. На драккарах пройдем, через Черное море в Каффское (одно из названия Азовского моря, происходит от города Каффа — итальянской колонии на месте современного города Феодосия в Крыму). Ромеи напасть не осмелятся, у них тяжелая война с болгарами, в которой их теснят.

— А «друг» наш, что из Тмутаракани?

Громкий хохот был вместо ответа. В конце концов заулыбался и сам Лейф, задавший этот вопрос. У Владимира Тмутараканского, бывшего великого князя, сейчас своих хлопот хватает. Часть оставшихся ему верными воинов на правах родственника и чуть ли не сюзерена забрал ромейский базилевс. На ту самую войну с болгарами. Оставшихся же сил впритык хватает на то, чтобы поддерживать безопасность границ княжества, да помаленьку пытаться расшириться за счет касожских племен.

В такой ситуации да ввязываться в новое противостояние с нами? Да. Владимир искренне ненавидит победивших его в целом и меня в особенности, но он не дурак. Советники тоже глупостью не страдают. Не-ет, проходящую мимо его земель флотилию он заметит, но пропустит. Поскрипит зубами от злости, сорвет на ком-нибудь гнев, начнет строить планы на будущее совместно со своим дядюшкой. Но именно сейчас никаких активных действий предпринимать не станет. Слишком дорожит тем, что осталось от некогда большой власти.

Вот только время, с ним опять проблемы. Морское плавание штука слабопредсказуемая. Это ясно всем, но поделать тут уже ничего нельзя. Но даже если предположить, что драккары Эйрика доберутся до Белой Вежи в кратчайшие сроки, то есть еще нюанс.

— Многих ты на наши драккары не посадишь. Значит не сможешь ничего сделать, если город осаждает превосходящее войско. Его не разбить.

— А мне и не надо, Мрачный. Сил хватит на то, чтобы пробить коридор и вывести к драккарам тех, кто еще будет жив к тому времени. Отбивать Белую Вежу будем потом. Если это затеял сынок хазарского кагана, то ясна и следующая цель. Новый поход заставит хазар вспомнить времена Хельги Вещего!

Пылающее жаждой боя и славы сердце. Эйрик, он такой Эйрик! В политике не разбирается, вот и думает, что этот поход в принципе может состояться. Ан нет, тут иной расклад. Издыхающий от внутренних раздоров каганат меньше всего хочет войны с Русью. Знакомый для него враг, смертельно опасный. При малейшей угрозе каган быстро и без колебаний сдаст нам своего младшего сынка, Барджиля, вместе со всеми потрохами. Еще и приплатит, если мы потребуем. Мы же потребуем, в любом случае! Только не факт, что деньгами. Размер же зависит от потерь, в Белой Веже понесенных.

— Посмотрим, Эйрик, там посмотрим. Только не забудь, что часть драккаров на Днепре оставить придется. Будут рассекать речные воды и грозным видом напоминать, что на левый берег печенегам ходу нет. Я же

— Ты, Хальфдан, сегодня же возвращаешься в Киев, — при полной поддержке присутствующих заявил Ратмир. Любой из нас может хоть тут остаться окончательно все доделать, хоть в Белую Вежу морем идти. Но ты нужен в Киеве. Там ждут вести о победе, а приносить ее должен конунг. Только так!

— Разумно, — сделав вид, что обдумывал сказанное, согласился я. Хотя именно это и сам бы предложил. Вот только лучше пусть другие выскажут подобное. Магнус нужнее в Киеве. Ты, Ратмир, вполне справишься здесь. Ну а Лейф вполне может помочь тебе, Эйрик, у Белой Вежи. Устраивает или есть иные пожелания, к тому же обоснованные?

Таковых не нашлось. Старался распределять поручения, учитывая склонности каждого из присутствующих. Лучше всего, если есть возможность, отдавать такие приказы, которые люди и сами хотят выполнить. Тогда в той малой части случаев, когда приказ им не нравится, они выполнят и его, не особо удручившись. В расчете на то, что следующие окажутся привычными и не вызывающими ничего, кроме положительных эмоций.

— Тогда слово для тебя, Ратмир. Что делать с освобожденными рабами, уже знаешь.

— Точно, конунг, ведаю. С людьми нашего языка все понятно. Забираем с собой. Других же, дав припасы и чуток оружия, пристроить к тем или другим караванам. Купцы чтобы были надежные, боящиеся нас обмануть.

— Верно, молодец. Теперь к печенегам. Нам с ними возиться никакого интереса нет, а отпускать на все четыре стороны света… Глупо и неразумно. А посему стоит, собрав их вместе и под надежной охраной, гнать эти толпы хоть в ромейский Херсонес, хоть в город Корчев княжества Тмутараканского. Ромеи всегда рады себе рабов прикупить, то всем ведомо. А жизнь их там будет куда лучше, чем если их погнать к тем же хазарам.

— Сделаем, Хальфдан, — ничуть не удивляясь, сказал Карнаухий. Сразу, конечно, всех не перегнать, но вот частями можно. Есть у меня мастера этого дела, они помогут.

— Есть еще кое-что. Думаю, что в пределах Византии есть и люди нашей крови. Надо уведомить ромейских торговцев, что мы готовы их выкупить, не скуцясь. Понимаешь? И боги то одобрят, и честь наша.

Так и создается репутация, шаг за шагом. Жестокое уничтожение врагов, готовность защищать своих во что бы то ни стало. Кроме того

— Забывчив ты стал, Мрачный, — голос Магнуса был одновременно вкрадчив и источал скрытое торжество. Значит, готовится сообщить что-то действительно радостное. Помнишь что чашу печенежскую, амулет их, который до сегодняшнего дня у хана Шукри хранился.

— Череп Святослава! Где?!

— Здесь. Смотри.

Жрец Локи в данный момент именно жрец хитрого божества, а не мой друг и побратим поднялся и сделал несколько шагов в сторону. Вот отброшена в сторону плотная ткань, под которой обнаруживается большой деревянный сундук, обитый железными полосами. Извлеченный из поясной сумы ключ входит в замочную скважину, проворачивается легко, не издавая ни малейшего поскрипывания. Внутри Малый ларец, уже не из дерева, а откованный из серебра, украшенный золотыми узорами и россыпью драгоценных камней. Произведение искусства, вышедшее явно не из корявых печенежских лап. Скорее всего, ромейское изделие.

— Идите сюда. У костра открывать не хочу.

Само собой. Такой раритет должен находиться «под колпаком», чтобы и дышать в его сторону всякие случайные люди не пытались. Мы же не случайные, совсем наоборот. Встав рядом с Магнусом, держащим в руках драгоценный ларец, мы ждали, пока он откроет крышку. И вот оно

Наверное, похожие чувства испытывали крестоносцы-тамплиеры, по слухам нашедшие полумифический Святой Грааль, или же воины ислама, прикоснувшиеся к вещам самого Магомета. Кто знает. Лично я, глядя на оправленный в золотои превращенный в чашу череп Святослава Великого, ощутил единение со всеми теми воинами, что сражались во имя славы Руси еще со времен Основания Киева и Новгорода. Думаю, все остальные ощущали нечто схожее прикосновение незримой, неощутимой обычными человеческими чувствами, но от этого не менее реальной силы.