12 жертв - Мария Жукова-Гладкова

– Но родственники тех мужчин? Ведь твой брат, как я понимаю, был не единственным?

– Не все понимали, что виновата Ольга. Я сам далеко не сразу понял. Она была очень осторожна. Она только подсаживала человека, а потом он уже отоваривался у других. Хозяева ценили Ольгу, следили, чтобы не подставлялась, чтобы никто не догадался, кого «благодарить»…

В эти минуты лицо у Олега стало совсем другим – каким-то жестким, он нехорошо прищуривал глаза, слегка прикусывал левую щеку изнутри… Не отразится ли его настроение на мне? Но я ведь на самом деле не виновата!

И тут я подумала, что к озеру, где мы с ней нашли трупы друга Олега и его девушки, Ольга могла ездить по заданию своих хозяев, а меня взяла с собой для моральной поддержки, для страховки, алиби наконец… Я предоставила ей прекрасный повод, она за него ухватилась. Она могла туда поехать, чтобы попробовать найти что-то, оброненное убийцами – и, не исключено, нашла. И сама обронила визитку немецкого режиссера. Или?.. Нет, не может быть! Не верю! Скорее я поверю, что хозяева попытались подставить Ольгу, может, сказали ей что-то, как-то угрожали, а она решила подстраховаться. Но я этого никогда уже не узнаю. И надо ли мне знать точно, зачем моя сестра потащила меня к озеру? Теперь это ничего не изменит.

– А связь Ольги с Леонидом? – спросила я.

– Это была просто любовная связь. Я повторяю, что муж Шуры никогда не брался за наркотики. Да, он занимался незаконной деятельностью, но черту не переступал. Нелицензированные препараты, которые на самом деле помогают людям, производство всем известных лекарств, но без должных разрешений – это одно, а производство наркотиков – совсем другое. От первого легко отмазаться.

– Неужели разрешения такие дорогие?

Олег кивнул.

– В экспериментальной лаборатории изобретали новые, хорошие, дешевые в производстве препараты. И в нашей стране немало таких лабораторий. Но этим препаратам официально на рынок не выйти! Там предлагают дорогие иностранные аналоги. Зарубежные концерны заплатили, кому надо, – и в наших аптеках лежит их товар. Тут я Леонида не осуждаю. Он не имел возможности работать законно. Законно было бы слишком дорого.

Я вспомнила, что несколько раз читала про подпольные цеха, в которых делались лекарства, и хорошо, если там использовался просто мел…

– Нет, у Леонида легальное производство, и состав, технологии – все выдерживалось. Поэтому он и платил только штрафы со взятками. Но все равно он слишком сильно на них потратился… И решил исправить свое финансовое положение получением наследства.

Примерно через неделю мне позвонил адвокат Леонида и сообщил, что родственник очень просит меня о встрече. Не соглашусь ли я прийти на свидание в «Кресты»? Я согласилась. Мне было интересно послушать, что скажет Леонид.

Он осунулся, исчезла холеность, которую я помнила. Нельзя сказать, что взгляд стал затравленным, но однозначно стал другим. Какое-то время мы рассматривали друг друга сквозь стекло в комнате для свиданий с подследственными. Потом Леонид снял телефонную трубку. Я сняла трубку с аппарата со своей стороны.

– Спасибо, что пришла, Кира, – прозвучал усталый голос. – И прости меня. Наверное, на меня нашло помутнение.

Я пожала плечами. По-моему, ни о каком помутнении речи быть не могло. Он действовал в здравом уме и ставил перед собой вполне определенную цель.

– Я рад, что ты жива и здорова. Но я должен тебя предупредить об опасности, которая тебе угрожает. Может угрожать. Я точно не знаю. Кира, я бы даже не думал ни о каком наследстве, если бы твой отец дал мне формулу, оказавшуюся в его руках. Я хотел выпускать препарат, который спас бы множество людей по всему миру. И я бы стал богатым человеком. Я не отрицаю, что стремился к богатству. Но твой отец решил иначе…

Я сказала, что слышала про какого-то биохимика, работавшего в подполье над препаратом, избавляющим от зависимости.

– Он довел работу до конца. Это мой сотрудник. Я быстро понял, что может означать его изобретение, и решил его спрятать. Обратился за помощью к твоему отцу. Я же знал про проблемы его незаконнорожденного сына и сколько средств и усилий приложил твой отец для его спасения.

По словам Леонида, мой отец загорелся идеей. Появлялся шанс. Ему, как и другим родителям наркоманов, нет дела до того, лицензировано средство или не лицензировано. Если может помочь, они согласятся на его использование.

– Где работал тот специалист?

– У вас на даче.

– И?

– Как я уже сказал, он довел дело до конца, изготовил пробную партию таблеток. На эксперимент согласился главный врач клиники, в которой лечился твой брат. Он вообще человек с открытыми взглядами, готов на самые необычные эксперименты, если они дадут результат. Эти дали.

– А где сейчас специалист? Главный врач?

– Мертвы. Результаты экспериментов уничтожены. Наркомафия не дремлет.

– Откуда они узнали?..

– Их щупальца везде. Думаю, узнали в клинике, когда начался эксперимент. Там наверняка работали люди, сливавшие информацию. Теперь я думаю, что «болезнь» твоего отца – ширма, за которой он пытался скрыться и выжить. А потом он придумал аукцион «Двенадцать стульев».

– Аукцион-то к делу какое имеет отношение?

– Ты знаешь, что твой отец спрятал в одном из стульев?

Я покачала головой.

– А мне он сказал, когда я настаивал на получении формулы или хотя бы пробной партии таблеток.

– Они остались?

– Да. Так вот твой отец вложил формулу и несколько таблеток в один из стульев и сказал об этом тем, кто ему угрожал. Он таким образом обезопасил себя и заработал деньги. Предложил наркомафии поучаствовать в аукционе. Посмеялся. Поразвлекался. Твой отец, Кира, – еще больший подонок, чем я. И я не пошел бы на убийства, если бы смог производить этот препарат! А он подставил многих людей. Все, кто купил стулья, оказались под ударом. И он это знал! И даже не предупредил их! Люди думали, что участвуют в благородном деле, а оказалось, что рискуют жизнью. И не только своей! Ведь еще и посторонние люди погибли. Я точно знаю, что родственников одного убитого пытали, а они ничего сказать не могли, потому что не знали. И во всем этом виноват твой отец. Знаешь ли, свою шкуру можно было как-то по-другому спасать. А этот выдумщик… Развлечься ему захотелось, видите ли, и память о себе оставить!

Леонид скривился и махнул рукой.

– Представители наркомафии купили всего один стул?

– Да. Один я, то есть мой приятель по моей просьбе, чтобы мне там не засвечиваться. Угольный король с приятелем. Известный тебе Олег, то есть его друг, погибший у озера. Два человека утонули, то есть были утоплены после применения к ним «сыворотки правды». Двое пострадали от взрывов, к счастью, один из них выжил. Еще двое погибли на Кипре, думаю, тоже после «сыворотки правды» или чего-то похожего. И есть еще один бизнесмен, быстро запустивший в Интернет информацию о «пустышке».