Город греха - Джеймс Эллрой

— Если бы ему служило больше таких женщин, как ты, нас были бы миллионы.

«Как это надо понимать?»

— Вы мне в самом деле нравитесь, Клэр. «Чем же?»

— Вы пьете как мужчина, наизусть знаете Маркса, и у вас красивые ноги.

Дадли Смит захлопал в ладоши. Дэнни открыл глаза, их застилал туман. Мал Консидайн улыбался:

— У нее действительно очень красивые ноги. Отправляйтесь к парикмахеру, помшерифа. Увидимся ночью.

Парикмахер мэра Баурона превратил отросший ежик Дэнни в модную высокую прическу, совершенно изменившую его лицо. Раньше он выглядел тем, кем был — темноволосым, с карими глазами англосаксом, полицейским, всюду ходившим в обычном костюме или в спортивном пиджаке и брюках. Теперь в нем было что-то от богемы, немножко от латиноса, от пижона. С новой прической он стал выглядеть щеголевато; первый же коп, который его не знает и заметит выпуклость от пушки под левой подмышкой, тут же его задержит за незаконное ношение оружия. Измененная внешность и остроумная манера речи придали Дэнни куражу, и ему казалось, что после легкой расправы с Клэр де Хейвен с твердым орешком «Шато Мармон» он справится играючи. Дэнни поехал прямо в голливудский участок готовиться ко второму заходу в «Мармон» и первой встрече с Феликсом Гордином.

Он сразу прошел в комнату дежурного. Все стены украшены карикатурами на Микки Коэна: вот он набивает деньгами карманы шерифа Бискейлуза, бьет хлыстом упряжку собак в форме городской полиции, тычет в задницы простых граждан пружинным ножом, который у него спрятан под кипой. Проходя по коридорам, Дэнни поминутно чувствовал на себе любопытные взгляды. Он отыскал комнату с архивом и быстро нашел раздел с делами о сексуальных преступлениях. Нужно было готовиться к предстоящему допросу Гордина.

Делами были набиты шесть шкафов с выдвижными ящиками: старые пыльные папки с рапортами о происшествиях, фотографии преступников на первой странице. Папки расставлены не по алфавиту, порядок статей уголовного кодекса здесь также не учитывался — случаи мужеложства шли вперемежку с классическим эксгибиционизмом и растлением малолетних, мелкие преступления соседствовали с тяжкими. Дэнни просмотрел два первых дела и понял причину неразберихи: здешние сотрудники гнусными делами заниматься не желали, руководствуясь правилом «с глаз долой — из сердца вон». Но Дэнни знал, что ему хочешь не хочешь надо за них браться.

Большинство дел было по гомосексуалистам.

На четвертом этаже универмага «Бродвей», что на пересечении Голливуд-и-Вайн-стрит, имелся мужской туалет, прозванный «Раем минетчиков». Предприимчивые извращенцы просверлили в стенах между кабинками дырки, позволяющие пользователям смежных отделений заниматься оральным сексом. Если вы парковались возле парка Гриффит с голубым носовым платком на антенне автомобиля, значит, вы гомик. На углу Селмы и Лас Палмас собирались бывшие уголовники со склонностью к анальному насилию и подрастающее поколение пидовок. Латинское выражение Hoc signo vinces на пачке сигарет «Пелл-Мелл», которое переводится: «Сим победиши!», было опознавательным знаком гомосексуалиста, в сочетании с зеленой рубашкой безотказно выводящим по вторникам на партнера. Широкоплечий мексиканец-трансвестит, делавший минет матросам за театром Граумана, имел прозвище Ослиный Дэн за свой член в тринадцать дюймов длиной. Таксисты фирмы «E-Z», принадлежащей гомосексуалам, круглые сутки могут доставлять вам мальчиков, порнофильмы, крем для постельных утех, таблетки бензедрина или ваше любимое виски.

Дэнни читал, чувствуя слабость в коленках и тошноту, набирался знаний. Когда на бланках попадались мужчины-иммигранты с датами рождения 1900-1910 годы или ростом шесть и более футов, он смотрел на фотографии. Но человека, которого он искал среди них не было: уж очень отталкивающими и жалкими были их лица. Правоту Дэнни подтверждали прилагаемые к рапортам об аресте сведения с упоминанием группы крови. Томас Милнз, шесть футов два дюйма, оголялся перед маленькими мальчиками и просил задержавшего его полицейского отлупить его резиновым шлангом; Клетус Уорделлл шесть-один, 29.04.04, носил с собой дрель, с помощью которой обустраивал новые места работы: мужские туалеты в ресторанах. Будучи в заключении, выставлял задницу на поток в рабочей комнате для заключенных, за пачку сигарет с человека. Уиллис Бурдетт, шесть-пять, 1.12.1900, сифилитик, уличный давала, избит до потери сознания группой заразившихся от него неизвестных. Дэрил «Голубая лаванда» Уишник, шесть футов, 10.03.03, устраивал оргии на голливудских холмах и любил трахать красивых мальчиков в форме служащих Вооруженных сил США.

За четыре часа просмотрено четыре шкафа. У Дэнни от голода сосало под ложечкой, и хотелось пропустить рюмашку, что он обычно делал в середине дня. Это ему доставляло приятные минуты расслабления; теперь такое же удовольствие он получал, поминутно проводя пальцами по-новому остриженной голове и прикидывая, какие детали своего нового «я» он сегодня обсудит с Консидайном: в его квартире должен быть полный беспорядок — он только что из Нью-Йорка; выступая в роли комми, он должен оставлять дома пушку, наручники и жетон.

То, что он обнаружил в первых четырех шкафах, к его подозреваемому не могло иметь ни малейшего отношени. Дэнни перешел к пятому шкафу…

Здесь папки с делами стояли в отменном порядке — на каждой стоял штамп: «Без привлечения к суду», или «Обвинение снято», или «Поднять в случае последующих арестов». Дэнни просмотрел первую пачку дел — все аресты за мужеложство без передачи дела в суд: прерванное совокупление в автомашине; донос шокированной домохозяйки на сожительство мужчин; свидание в туалете, из-за которого владелец театра поднял скандал, а потом замял дело, испугавшись широкой огласки. Половой акт, описанный четким языком: аббревиатуры, специальная терминология, несколько комичных замечаний шутника-следователя из отдела нравов.

Дэнни почувствовал внезапное волнение. Папка состояла из сдвоенных желтых формуляров — два комплекта черно-белых фотоснимков обоих секс-партнеров. Он смотрел даты рождения и физические данные, но потом возвращался к снимкам, мысленно накладывал их друг на друга, представляя лица облагороженнее, без тюремной печати. После пяти-шести папок у него выработался ритм: взгляд на фото, беглый просмотр рапортов об аресте, снова фото и сопоставление действий с мысленно облагороженными лицами, приколотыми к первой странице. Рот со ртом, рот в промежности, содомия, минет, поза «шестьдесят девять». Мысленная камера показывает непристойности, и тоненький голосок повторяет: «это в интересах следствия». Вдруг Дэнни видит нечто, от чего его тошнит так, что, кажется, кишки вывернет наружу; никаких следов высокого седого человека среднего возраста, и он не может остановиться и подумать! Просто картинки мелькают одна за другой как в грошовом кино…

Смятая и мокрая от пота любовников постель…

От вида обнаженного тела блондина у него перехватило дух, в ногах запульсировала кровь.

Крупным планом сменяющие друг друга ужасные физиологические подробности.

«Это в интересах следствия».

Дэнни прервал поток образов, усилием воли заставляет себя увидеть вместо смазливых мальчиков совершенно седого сорокапятилетнего убийцу. Остановился на мысли, что убийца использует секс во зло, и это помогло ему обуздать разыгравшуюся фантазию. Дэнни с грохотом задвинул последний ящик. Вспомнил лексикон гомосексуалистов и переложил на него вопросы, которые он будет задавать Феликсу Гордину. Теперь он предстанет тертым детективом, умеющим быть на равных с любым, даже если разговор будет касаться порочного секса и будет вестить со сводником голубых.