На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века - Елена Александровна Будилова

делались богословами в курсах психологии и нравственного богословия, предназначенных для подготовки духовенства, содержали социально-психологические указания, нужные священникам в той деятельности, которая им предстояла среди прихожан сельских и городских церковных приходов, в церковно-приходских школах, епархиальных училищах, в подведомственных церкви учительских семинариях, в армии и тюрьмах, которые они обслуживали, в светских учебных заведениях, где они преподавали закон божий и несли ответственность за воспитание учащихся.

Священнослужители объединяли верующих издавна разработанной структурой культа, в которую входили и массовые действия, и проповедь, и исповедь, и молитва. Богослужения, обряды, установившиеся традиции были средствами массового воздействия, сплачивали прихожан общим религиозным чувством. В полную меру духовенство использовало многовековой опыт, приобретенный церковью в практике управления верующими и передаваемый при обучении духовных кадров. В религиозном воздействии использовались такие социально-психологические механизмы, как подражание, внушение, эмоциональное заражение. Умело применялись в массовых культовых действиях многочисленные средства для создания нужного эмоционального настроения, нарастания напряжения и его разрядки. Деятельность приходских священников была весьма разнообразна, она включала постоянное общение с прихожанами, начиная с назидательных бесед и кончая полицейскими функциями повседневного наблюдения за жителями приходов.

Духовное образование всех ступеней содержало пастырскую психологию — обучение будущих приходских священников приемам массовой и индивидуальной работы с верующими, воздействия на них и управления ими. Пастырям предъявлялись такие требования: «Приспособляться к понятиям и состоянию своих слушателей, и излагать все ясно и удобовразумительно», искоренять «неправые учения и ложные мудрствования». Для этого сближаться с паствою, «приобретать у всех доверенность к себе и откровенность, нераскаянных и ожесточенных. поражать страхом суда божья и вечных мучений и доносить о них высшему духовному начальству, не опуская, впрочем, с своей стороны никаких случаев для их вразумления» (Записки., 1860, с. 384). Пастырям поручалось следить за выполнением прихожанами обязанностей «в состоянии гражданском», внушать им, что каждому определен законом сообразный с волей божьей круг действования в обществе, поскольку «премудрый творец нарочито не ровно разделяет нам дары свои, чтобы ни один из нас не мог обойтись без другого. В обществе мы должны занимать известное место и на известном месте исполнять наши обязанности» (Записки., 1864, с. 141). Пастырю следовало «знать нравственное состояние каждого из своих пасомых. чаще посещать их и постоянно наблюдать за поведением», так как «истинный пастырь знает овец своих». Пастыри должны были быть не только «указателями пути к вечной жизни, но и руководителями на сем поприще» (Записки., 1860, с. 386). Обязанность пасомых — обеспечить безбедную жизнь пастырей.

Служители церкви использовали для укрепления веры такие потребности людей, как потребность в сочувствии, сострадании, утешении. На них возлагалось «врачевание душ». Христианское учение о страдании определяло утешительскую функцию религии, и богословы разрабатывали психологию утешения — учили ослаблять, а зачастую снимать тяжелые переживания людей, помогать им преодолевать свои горести, преобразовывать отрицательные эмоции в положительные. В то же время они внушали, что страдания обязательны для христианина. Страдания рассматривались как социально значимый фактор, как некая моральная ценность, и этим определялась групповая социально-психологическая оценка страдания как блага, ниспосланного от бога избранным.

Назначение религиозной функции — утешения в том, чтобы компенсировать то чувство неполноценности, греховности, страдания, которое несла и должна была по христианской доктрине нести земная жизнь. Выходили специальные книги об «утешении в скорбях». Одна из первых была издана в 1792 г., затем последовал ряд таких книг. В 1898 г. священник, магистр богословия Григорий Дьяченко составил обширный сборник (около 1200 страниц большого формата) под витиеватым названием: «Христианские утешения несчастных и скорбящих, испытывающих бедность, болезни, потери родных и близких сердцу, житейские неудачи, злоречия, разочарования в жизни, мучительную борьбу с грехом и страстями, с религиозным сомнением и помыслами неверия, с отчаянием в спасении своей души, со страхом смерти, и многие другие телесные и духовные скорби и страдания» (М., 1898). Это название достаточно полно отражало содержание книги. Часть первая представляла «Утешения в скорбях телесных», вторая — «Утешения в скорбях духовных».

Книга была рассчитана на духовенство и на верующих. Она содержала тщательно систематизированные тематические выдержки из Библии, из творений «святых отцов», богословско-философские размышления, составленные из соответствующих отрывков проповедей, речей и других писаний деятелей православной церкви, рассказов, стихотворений и «молитвенных воздыханий», «молитвенных обращений». Задача составителя, по его словам, была в том, чтобы дать материал, воздействующий на все силы души — ум, волю и чувства. Каждое «утешение» было подробно разработано и включало общие суждения, в которых отражались религиозный идеал человеческой личности и межличностных отношений («отношения к ближним»), религиозная концепция временной земной жизни и вечной загробной. Главной же задачей было оправдание религией социального строя, его эксплуататорской сущности и рожденных этим строем отношений между людьми. В «размышлениях» говорилось о том, что бог «употребляет для нашего нравственного исцеления несчастие как лучшее врачевство».

Каковы же были эти «христианские утешения»? Целый отдел из пяти глав занимали утешения бедных. Здесь было «учение слова божьего о перенесении креста бедности и об опасности богатства», разъяснение, «почему бог не всем даровал богатство», и утешение «против нищеты», «мысли о бедности», предлагалось и «молитвенное возношение к богу сердца, удрученного бедностью». «Терпи до конца», «не спорь с богом» — так советовали рассказы.

Непосильный труд получал свое оправдание в «утешении изнемогающих от изнурительного труда». Речь шла о пользе и необходимости трудиться, о том, что бог труды любит, но трудиться надо не для обогащения себя, а для того, чтобы стяжать вечную жизнь для спасения души.

Христианская концепция страдания как искупления вины перед богом развертывается в разных вариантах, однако автор последовательно ведет единую линию — поддерживать и оправдывать социальную действительность, обращаясь к утешению как психологическому средству воздействия на массы верующих. В чем состоит истинное блаженство христианина на земле, размышляет автор и отвечает: «Пусть удовольствуются иные златом и сребром, иные честию и славою, иные мудростью века сего, иные роскошами и сластями, иные иным своим сокровищем. Нам, о христиане, един Христос, утешение, радость и все блаженство». Затем идет пункт о неравенстве состояний. «Один из самых жгучих вопросов нашего времени — вопрос о неравенстве состояний: зачем один богат, другой беден? Один живет в роскоши и изобилии, другой в бедности и нужде? Бог сотворил всех нас для блага и блаженства. Это грехи наши внесли беспорядок и неурядицу в жизнь, Поэтому бедность до тех пор будет, пока будет грех на земле. Есть ли теперь какое-нибудь средство помочь горю, как-нибудь облегчить это бедствие в жизни? Есть, — смирение!» Таково содержание проповеди настоятеля петербургского Исаакиевского собора, приводимой составителем сборника. Обращенная к массе молящихся, эта проповедь была составлена по всем правилам ораторского искусства