Все или ничего - Елена Ласкарева

И полная, непроглядная темнота…

Свет разом погас во всей квартире…

И хорошо, что погас. Страшно было бы взглянуть, что сталось с изящно сервированным столом, погребенным под обломками люстры… И ужасно было бы встретиться взглядом с кем-нибудь из присутствующих… А уж о том, чтобы найти в себе силы посмотреть в глаза Владимиру, и речи быть не могло…

Весь мир разом померк и погрузился во мрак.

Мамочка! Что я наделала! Надо срочно провалиться сквозь землю… Исчезнуть… Как будто и не было меня вовсе…

Или… Надо просто проснуться… Это дурной сон. Кошмар.

Я сейчас сделаю усилие… И открою глаза…

Они открыты. А вокруг темнота… И только пронзительно звенит тонкий, противный женский визг.

Мужчины молчали в шоке. Слава богу, люстра никого не задела, расплющив только стол и осыпав сидящих вокруг него осколками хрусталя.

Визжала Зинаида Леонидовна. И не столько от страха, сколько оттого, что кто-то из этих приличных чопорных мужчин во внезапно наступившей темноте вдруг молниеносно задрал ей юбку и крепко ущипнул налитую ягодицу. Больно, до синяка…

Визг длился и длился на одной пронзительной ноте, а потом перешел в бурные рыдания.

…Петька был ужасно доволен. Как вовремя он вернулся с прогулки, как раз успел к кульминации представления.

Он неслышно открыл дверь и на цыпочках подкрался к банкетному залу точно в тот момент, когда рыжая отцовская пассия со всего размаху саданула саблей по люстре.

Ого! Он даже невольно зауважал ее. Давно пора было расколотить эти противные стекляшки, к которым их «домомучительница» ему и близко не позволяла подходить.

Мрак! Блеск! Красота!

В такой ситуации можно употреблять только знаменитый лексикон Эллочки Людоедки…

И как выгодно он оказался как раз позади застывшей столбом в дверях Зинаиды Леонидовны! Разве он мог упустить такой шанс?

Задрать юбчонку старой дуре и отомстить за все ее нравоучения! Класс!

Щипок получился что надо! Крепкий, сильный, что называется — от души. Интересно, сколько она не сможет сидеть на своей толстой заднице?

Почему-то все стоят столбом, как в параличе… Не понимают, глупые, какой простор для действий открывает им наступивший мрак…

У Петьки глаза были как у кошки, он прекрасно видел в темноте и наслаждался этой своей внезапной властью. Теперь со всеми можно рассчитаться…

«Домомучительнице» уже досталось — на очереди эта рыжая выскочка. Тоже ведь к папаше клинья подбивает. Или папаша к ней? Не важно. Главное — она угроза Петькиному безмятежному существованию.

Отчим у него уже имеется… Не хватало еще мачехи!

Одно останавливало его — по-прежнему крепко зажатая в Ирининой руке сабля. Еще рубанет, пожалуй, как по люстре, — полетят от Петьки клочки по закоулочкам…

— Зинаида Леонидовна, хватит рыдать, как на поминках, — послышался раздраженный голос отца. — Несите свечи. И позвоните в аварийку.

Значит, он уже опомнился и опять начинает отдавать руководящие указания. А при его энергичном напоре все всегда совершается в одно мгновение…

Надо спешить. Зинаида уже прошаркала по коридору, хватаясь руками за стену и подавляя приглушенные всхлипы…

Петька осторожно подкрался к Ирине, схватил за плечи, повернул и подтолкнул к выходу.

Неизвестно почему, но рука не поднялась сделать этой рыжей воительнице какую-нибудь гадость. Пусть просто исчезнет. С глаз долой — из сердца вон.

Чья-то невидимая рука повернула меня… Рука судьбы?.. Да… Все правильно… Мне надо бежать отсюда… Это само провидение толкает меня в спину…

А все мои надежды рухнули и раскололись, как эти хрупкие хрусталики…

Я ухожу… Я повинуюсь судьбе…

Резкий свет на лестничной площадке заставил ее зажмуриться.

— Отдай. Это папино, — сказал ломкий мальчишеский голос.

И Петька отобрал у Ирины старинную саблю.

Она увидела близко-близко его смеющееся лицо. Мальчишка смотрел на нее с ненавистью… и симпатией…

— Дуй отсюда! — как можно суровее сказал он, ухмыльнулся и добавил: — Пока они не сообразили, что к чему…

И Ирина предпочла последовать его совету.

…В глубине коридора уже колебались зыбкие огоньки свечей, которые Зинаида Леонидовна осторожно несла перед собой, крепко сжимая тяжелый бронзовый шандал.

С легкой сабелькой в руках Петька тенью скользнул в комнату, чувствуя себя нашим лазутчиком в стане неприятеля.

Осколки хрусталя громко хрустнули под чьими-то ногами, и Петька скорее угадал, чем увидел, что это отец протиснулся к нему, отодвинув в сторону застывших замов…

Отцовская рука скользнула по клинку и крепко обхватила Петькино запястье. Другой рукой он вдруг порывисто прижал Петьку к себе и быстро прижался губами к его виску…

Мальчишка обалдело дернулся от неожиданной ласки и хрипло бормотнул:

— Ты чего, па…

— Ничего… — Владимир отпустил его, кашлянул… и взял шандал из Зинаидиных рук.

Высоко подняв свечи, он осматривал «мамаево побоище»… или искал кого-то?

Петька с саблей в руках чувствовал себя полным идиотом. И зачем-то попытался оправдаться:

— Это не я…

— Я знаю. — Владимир забрал у него саблю. — Где ты ее взял? Это не игрушка…

— Поднял… в коридоре, — глядя прямо ему в глаза, соврал Петька и отчетливо увидел, что отец разочарован…

Все ясно! Он хотел видеть свою рыжую бестию… И… А не ей ли предназначался тот неловкий поцелуй?.. Между ними двумя уже давно кончились всякие там телячьи нежности…

— Это он! Ах ты, дрянь! — завопила Зинаида, увидев Петьку.

Ей моментально стало очевидно, кто позволил себе тот обидный щипок. Но Петька изображал наивного ребенка. Хлопал глазами…

— А что, люстру сшибли? Ух ты! А кто?

Он отскочил от Зинаиды за отцовскую спину и на всякий случай сообщил:

— А я сейчас вошел… Смотрю, сабля наша валяется… А Зинаида Леонидовна свечи несет…

— Ладно, иди спать, — буркнул отец. — Все равно света нет.

Петька бочком протиснулся мимо Зинаиды, которая растерянно соображала, кому из этих солидных, уважаемых господ взбрело в голову щипать ее за задницу… И зачем? На что намекали?

Фу… стыдно вспомнить, что она вчера натворила… Лучше бы забыть, да не получается…

Ирина с ожесточением поливала себя холодным душем. И от резких щекочущих струек к ней постепенно возвращались оптимизм и уверенность, что все не так уж и плохо…