Где-то есть ты… - Елена Сокол

– Ну и молодец, – поддержал Антон, закусывая, – девушка не должна материться.

– Я это делаю не для себя, а для того, чтобы угодить человеку, в которого неудачно влюбилась.

– Неудачно?

– Да, эта больная любовь до сих пор приносит мне только страдания и разочарования. Поэтому я и не могу предложить тебе отношений.

– Понимаю, о чём ты. Тогда давай просто общаться – посмотрим, к чему это приведёт, – пожал плечами Антон. Его глаза стали печальными.

– Я строю отношения только на чувстве любви, и мне бы хотелось что-то в конце концов к тебе почувствовать… Кроме влечения. Встретились бы мы немного раньше, я влюбилась бы в тебя без памяти. Но сейчас моя душа изранена осколками чувств к другому человеку. Извини.

– Это из-за него ты сегодня забралась в такую глушь одна и вымокла, как лягушка?

– Ага, – горько прошептала я, склонив голову.

– Ева, всё будет хорошо, – он погладил меня по плечу.

– Я не хотела давать тебе напрасных надежд, когда просила приехать. Прости.

– А что ты хотела?

– Я хотела поплакать у кого-то на плече, почувствовать поддержку. Скрасить одиночество.

– Тогда я буду сегодня твоим другом. И всегда, когда ты попросишь.

– А ещё, – я подняла глаза, по щеке ползла одинокая слеза, – когда я тебя увидела, мне захотелось броситься в твои объятия и найти там утешение. Хотела, чтобы ты любил меня прямо здесь. Я совсем сошла с ума. Так нельзя. Это не принесло бы облегчения. Извини меня, Антон. Говорю что попало.

– Знаешь, что? – Он убрал початую бутылку на заднюю полку, отодвинул пакет и крепко обнял меня. – Мы не станем этого делать, чтобы ты потом не корила себя за ошибку. Если ты когда-то полюбишь меня, просто придёшь, и мы посмотрим, как быть дальше.

– Спасибо, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо.

– Хотя… Если ты очень сильно хочешь, то мы можем… – наигранно пропел Антон.

Мы дружно расхохотались. Я посмотрела на него, а он, смеясь, вытер своей ладонью мои слёзы.

А потом мы взяли с собой закуску и спустились вместе к реке. Я показала ему своё секретное место, которое вмиг очаровало и Антона. Сидя на брёвнышке среди влажной травы, мы ели сыр с виноградом и долго болтали обо всём на свете, пока не начало смеркаться. В тот момент у меня появилось второе дыхание, и мне совсем не хотелось больше оплакивать свои беды. Позже я отвезла Антона домой, а по дороге мы весело распевали забавные песни, не обращая внимания на косые взгляды других водителей и прохожих.

Даже вспоминать не хочется последние два месяца, которые больно задели мое самолюбие. Боясь остаться одной хотя бы на минуту, я заполняла всё свободное время общением. Неважно с кем. Неважно как. Просто чтобы не оставаться один на один со своим одиночеством.

Всё чаще я начала приходить на работу с глубокого похмелья, иногда даже после бессонной ночи. Выпивала две чашки крепкого кофе, таблетку обезболивающего и как ни в чём не бывало продолжала руководить целым рестораном. Конечно, я не забывала надеть строгий костюм и выпрямить спину, как полагается начальнику, но мой мозг постепенно превращался в кашу. Мне казалось, что я должна наладить контакты со всеми, и я общалась, общалась, общалась. С работниками, клиентами, друзьями, друзьями Саши, незнакомыми людьми. Слова лились из меня сплошным потоком, как вода из унитаза. Я распространяла вокруг себя позитив, хотя на душе была настоящая помойка.

Словно наркоман под действием амфетаминов, я спала всё меньше, а двигалась и говорила всё больше, будто от этого зависела моя жизнь. Просто не хотелось признаваться себе, что меня никто нигде не ждёт, не любит, что жизнь моя пуста. Даже психологические тренинги Милы пропадали даром. Я ездила с ней и с Владом на природу, на базы отдыха, пляж, в театр и кино, с интересом выслушивала её советы о том, что мужчину не изменишь, его можно только сменить на нового. Но после этого неизменно отправлялась с Дашкой в ночной клуб, напивалась там и танцевала до изнеможения, бросая в толпу злые взгляды, но мечтая заметить в ней того единственного, который не хотел быть со мной.

Так я проводила несколько дней в неделю. Всё это изматывало, но приносило какое-то смутное ощущение наполненности жизни, становилось заменителем счастья. Так я хотела показать Саше, что не бьюсь в истерике, не тоскую о нём вечерами, что живу своей жизнью. А в это время он жил своей.

Я только и слышала от Мити истории о том, как славно они отдыхают то тут, то там. Меня это ужасно злило. Ведь мне же было плохо без Сашки. А как он мог веселиться без меня? Замкнутый круг.

Я везде создавала иллюзию присутствия в моей жизни друзей. Даже представляла, как Сашины знакомые и приятели делятся с ним впечатлениями о том, какая Ева позитивная и классная. Так на самом деле и было. Когда очередной друг рассказывал Саше про общение со мной, укорял его за наше расставание, тот психовал, звонил мне и требовал, чтобы я оставила его друзей в покое и завела своих.

Зато в отношениях с ним самим за эти два месяца я почувствовала себя настоящей проституткой. Мне было стыдно, но мы действительно встречались раз в одну-две недели, чтобы переспать. Обычно всё происходило так: мы случайно оказываемся где-то вместе, бросаемся в омут, не замечая никого вокруг, после этого три дня общаемся в Skype, потом неизменно ссоримся, бросая обидные слова, пару недель не видимся, снова оказываемся случайно вместе, и всё по-новой. Как же мне было тяжело! Мы не могли порознь, тянулись друг к другу, но и вместе тоже быть не могли.

Когда я исчезала, он сам меня находил. Когда не звонила, сам звонил. Всё это непременно заканчивалось скандалами и руганью. Мы катастрофически не могли найти общий язык. Но по-прежнему, оказываясь наедине, предавались страсти, сопровождаемой нежными словами и признаниями. Я продолжала лить слёзы над общими фотографиями и надеялась всё вернуть.

А однажды в июле, когда я была на вечеринке у Мити, он пришёл туда пьяный и случайно назвал меня Машей. Сразу понял, что оговорился, и покраснел. Я превратила это в шутку, после которой меня ещё две недели потом все называли этим именем, но не забыла, что я тогда почувствовала. Какое же унижение я испытала, увидев выражения лиц наших друзей! Им было очень жаль меня, ведь наверняка все знали, кто такая на самом деле была эта Маша. Меня словно окатили ведром с помоями.

В ту ночь я не дала ему даже прикоснуться к себе, настолько сильным было для меня нанесённое оскорбление. Он лёг спать в одной комнате, а мы с Митей – в другой: я – на кровати, а Митька – на кресле. Утром Саша вскочил и прибежал к нам в комнату с криками:

– Ты спала с Митей?! Спала с ним, да?!

Через пять минут он уже как ни в чём не бывало приставал ко мне, пытаясь повалить на диван. Я была холодна и, вырвавшись, убежала на кухню. А когда он ушёл принимать душ, взяла его сотовый телефон и обнаружила там десятки звонков и сообщений от Маши. Зашла в ванную с каменным лицом, протянула ему телефон и сказала: