Галактический вихрь - Андрей Ливадный

— Шаранг… — сорвалось с губ Клауса древнее как мир ругательство. В полусотне метров от «Центуриона» застыли два «Фалангера» с воздетыми к небу ракетными комплексами дальнего действия, которые являлись основным видом вооружения этой тяжелой модели боевой машины.

Под ступоходами «Фалангеров» пульсировали еще две точки — одна изумрудно-зеленая, а вторая какого-то непонятного бурого цвета. Такого Клаус еще не встречал в своей практике. Обычно радарные сигналы имели четкую цветовую градацию: живой объект — зеленое, искусственный — красное.

«Не знаю! Не могу сказать! Один человек, а второй нет!» — моментально всплыл в его памяти мнемонический голос Гига.

«Что за черт… Киборг там, что ли?..» Клаус машинально поднял правую руку с укрепленным на ней реактивным гранатометом и медленно двинулся вперед, обходя по широкой дуге позицию этой разношерстной группы, с таким расчетом, чтобы выйти на горбину за спиной «Центуриона», который по непонятной ему причине продолжал топтаться на одном месте — по крайней мере процессор его скафандра именно так интерпретировал тот колеблющийся сигнал, что исходил от семиметрового робота.

Он шел, слегка раскачиваясь, по зыбкой почве болота. Тихо гудели сервомоторы боевого скафандра, картинка на жидкокристаллическом полупрозрачном экране его шлема плавно перемещалась по мере того, как он поворачивал голову, и в такт этому движению микромоторы стабилизирующей подвески ориентировали стволы двух расположенных на плечах орудий. Они смотрели туда, куда смотрел он.

Темная фигура «Центуриона» показалась внезапно. Разглядеть цель издалека помешала все та же предательская дымка исходящих от болотной жижи испарений.

Клаус инстинктивно затормозил и резко отпрянул назад, ожидая, что сейчас по нему резанет очередь кумулятивных снарядов из башенной пушки… Но шли секунды, а робот не реагировал на его оплошность…

Он застыл, глядя на странные, с его точки зрения, маневры боевой машины. Она действительно топталась на месте, наклонив мощный торс и суча ступоходами по покатому склону болотной горбины, на которой гордо, как изваяния, торчали два изготовившихся к стрельбе «Фалангера».

Клаус тихо лег в болотную грязь и пополз, не обращая внимания на оскорбленный всхлип сервомоторов металлических мускулов боевого скафандра, которым были не свойственны движения пресмыкающегося.

Изрытые снарядами горбины торчали из болота через каждый десяток метров. Тут было мелко, и это давало великолепную возможность для маневра. Пропахав десяток метров вверх по склону, Клаус добрался до гребня возвышенности и выглянул.

Открывшаяся перед ним картина заставила его побледнеть.

Застывшие на склоне соседней возвышенности «Фалангеры», изготовившиеся для нанесения ракетного удара по невидимой отсюда цели, были свернуты в стационарную позицию. Их сложенные пополам торсы поддерживали вращающиеся ложементы пусковых установок. Для обеспечения устойчивости при стрельбе они выпустили дополнительные гидравлические упоры, которые уходили в болотную жижу.

Между ними под брюхом ближнего к Клаусу робота в грязи ворочались два человеческих тела.

Измазанный грязью мужчина с перебитыми ногами, лежа на спине, тащил под брюхо «Фалангера» худенькое тело подростка. В лице мальчика не было ни кровинки. Рядом, опрокинутые в болотную грязь, застыли два изуродованных «Хоплита», между ними пританцовывал ощерившийся стволами «Центурион», тщетно стараясь разрешить возникшее в логических блоках его процессора противоречие — он пытался атаковать цель, сигнал от которой совпадал с местоположением «Фалангера», а тот, в свою очередь, генерировал четкий и ясный сигнал «Я свой».

— Сука железная… — прошипел Клаус, опуская руку с гранатометом. С такой дистанции он мог превратить озабоченного «Центуриона» в дымящуюся груду железа буквально за считаные секунды, но осколки неизбежно изрешетят людей и, что хуже всего, заденут «Фалангеров», которые тут же начнут трансформацию для смены позиции. Тогда этому мальчику уже не поможет ни один врач.

— Потерпите, ребята, — прошептал он, поднимаясь из грязи.

Выхватив из-за спины укрепленную в чехле импульсную винтовку, он резко появился в поле зрения «Центуриона». Робот моментально повернулся, с необычайным для такой махины проворством отреагировав на появление новой цели.

Сухо прошипел интегральный затвор, и Клаус выстрелил. На боковом скате брони «Центуриона» расцвел яркий сполох разрыва. В вязкой тишине болота тонко запели срикошетившие осколки.

Клаус не надеялся поразить робота. Он просто хотел отвлечь его от двух беспомощно распростершихся в грязи фигур. Снаряды импульсной винтовки сильно уступали гранатомету и безоткатным пушкам, и даже с такой убийственно короткой дистанции они могли разве что только разозлить сорокатонный «Центурион», механизмы которого укрывала многослойная броня.

Гулко взвыли сервомоторы скафандра, и Клаус попятился. Он намеренно отступал, вбивая снаряд за снарядом в покатую лобовую броню боевой машины, которая, сверкнув в лучах полуденного солнца узкими прорезями смотровых триплексов рубки, поперла на него, оставив в покое двух полумертвых бойцов, прятавшихся под днищем «Фалангера».

От первой очереди разрывных снарядов, выпущенных навскидку, пострадала по большей части болотная возвышенность — ураганный огонь из правого автоматического орудия «Центуриона» прошелся по ней.

Короткая дистанция на холмистой местности всегда была слабым местом в тактических программах тяжелых боевых машин. Клаус знал это отнюдь не понаслышке и потому в первые минуты боя действовал почти автоматически, больше полагаясь на рефлексы своего тела, чем на осмысленные шаги.

Отступая вполоборота к противнику, который уже начал резво карабкаться на только что расстрелянную горбину, он вел методичный отсекающий огонь в двух направлениях, почти впритирку к броне «Центуриона», так что часть снарядов вскользь задевала его, не причиняя особого вреда, но и не давая покинуть этот узкий коридор из двух огненных трасс.

Такая тактика носила название «слепой стрелок» и была доступна очень немногим. «Качать маятник» перед боевым роботом, или, если выражаться неофициальной военной терминологией, «валить процессор» всегда считалось уделом психов-одиночек.

Клаус не стал искушать судьбу. Почувствовав, что начинает выдыхаться, он внезапно метнулся в сторону и, выпустив две гранаты, кубарем скатился по осклизлому склону в очередную наполненную болотной жижей ложбину.

Тяжело дыша, он резко перезарядил магазин, прислушиваясь к приближающемуся вою сервомоторов и гулким, звенящим выстрелам автоматической пушки. Снаряды опять месили грязь по ту сторону бугра.

Через пару секунд прямо над его головой раздался выворачивающий нервы вой, и дневной свет заслонила тень от ступохода, который оканчивался овальным двухметровым блином. В небо взлетел фонтан болотной жижи, когда конечность машины обрушилась в трясину рядом с человеком.

Робот замер, пытаясь определить, куда подевалась его цель. Пока он ворочал сканерами, обшаривая горизонт, Клаус резко встал на одно колено, осматривая нависшее в пяти метрах над ним синевато-зеленое, заляпанное илом днище робота. Заметив уязвимое место, он вскинул руку и выстрелил.