Шелковая императрица - Жозе Фреш

и о том, что Жемчужина Учения тратит много сил на слежку и выведывание всего, что поможет ему очернить соперника. Если ему удастся представить первого помощника святотатцем, изготовившим фальшивую реликвию…

После полудня Кинжал Закона поспешил в Пешавар, в квартал мастеров, работавших по дереву. Усыпанные опилками узкие улочки были загромождены штабелями досок или брусьев, вокруг которых суетились вооруженные инструментами мужчины всех возрастов.

— Сколько времени нужно, чтобы вырезать ларец в виде сердечка величиной с мою ладонь? — поинтересовался Кинжал Закона у старого ремесленника, продававшего сандаловые шкатулки для благовоний.

— А сколько ты готов заплатить?

— Цена не имеет значения.

— О, в таком случае, добрый господин, вы получите заказ завтра к вечеру.

— Дерево необходимо состарить, — предупредил Кинжал Закона, прежде чем уйти.

Назавтра он поставил в шкаф Буддхабадры точную копию утраченной шкатулки, изготовленную умелым мастером. Внутри уже лежала ресница. После чего поспешил к Жемчужине Учения, чтобы объявить о своем намерении уйти на поиски настоятеля и чудесного белого слона.

— А как же Малое паломничество? Кто организует его? — оживился соперник.

— Думаю, мы успеем вернуться к тому времени. Если же нет, пусть реликвию Святой Ресницы вынесет на обозрение паломникам кто-то из монахов. Сам знаешь, в этом случае присутствие священного слона не обязательно! — решительно ответил Кинжал Закона и поспешил расстаться с неприятным собеседником.

На рассвете погонщик еще спал, так что пришлось потрясти его за плечо, чтобы разбудить.

— Вставай! Мы отправляемся в Страну Снегов на поиски белого слона, о котором ты заботился прежде! Пойдем той же тропой, которой ты возвращался!

— Но ведь это очень опасно — сейчас время лавин!

— И ты допустишь, чтобы вверенное твоей заботе животное замерзло насмерть?

— Мы сами там пропадем! — заохал погонщик, торопливо собирая вещи.

— Ты должен радоваться каждому шансу отыскать священного слона, потерянного среди снегов! — отрезал первый помощник настоятеля.

Едва погонщик собрал котомку, Кинжал Закона бесцеремонно потащил его в сторону слоновьего хлева. Так назвать это здание, впрочем, не повернулся бы язык: высоченные ворота позволяли толстокожим великанам легко входить и выходить даже с паланкином на спине. В просторном дворе перед воротами особо усердные послушники уже приступили к утренним упражнениям по технике дыхания и телесной гибкости. Грумы чистили и кормили животных, прежде чем вести их на переноску бревен, каменных блоков и других тяжелых грузов.

Кинжал Закона указал на одного из самых молодых животных, уже достигшего изрядного роста, но сохранявшего почти детскую живость и подвижность.

— Со всем почтением к первому помощнику, должен сказать, что Синг-Синг очень ненадежное животное! Он иногда впадает в ярость… — нерешительно проговорил один из слуг, подававших корм слонам.

— У этого слона маленькие ноги, он сможет ступать по узкой тропе и легко пройдет через тесное ущелье. Это… для Малого паломничества… чтобы… доставить благовония. Через два дня я вернусь! — уверенно сказал Кинжал Закона.

— Синг-Синга пора показать лекарю. Недавно он оцарапал спину и страшно взбесился, едва не упал в пропасть! — вмешался в разговор чей-то резкий голос.

Кинжал Закона обернулся.

Это был отвечавший за содержание слонов монах по имени Корзина Подношений, один из самых сварливых обитателей монастыря.

— Малое паломничество начинается меньше чем через неделю, а у нас нет и половины необходимого количества! Знаешь ли ты, каковы будут убытки монастыря, если нам не хватит благовоний и свечей для продажи паломникам? — с вызовом ответил Кинжал Закона.

Синг-Синг спокойно позволил надеть на себя упряжь: погонщик действовал умело, животное доверяло ему. Это несколько приободрило Кинжала Закона.

Когда они покидали Пешавар, первые лучи восходящего солнца озарили мягким розовым светом заснеженные вершины гор; оба путника ехали на слоне: погонщик на шее животного, а монах — в палатке на спине.

— Мы должны следовать теми же ущельями и тропами, которые выбирал Буддхабадра, когда вы путешествовали со священным слоном.

— Я помню их все до последней скалы, не сомневайтесь! — заверил погонщик.

— Сначала идем на постоялый двор, а там ты укажешь место, где в последний раз видел белого слона. — Хотя Кинжал Закона говорил уверенно, он догадывался, что поиски будут трудными и вряд ли завершатся быстро.

Когда они миновали ущелье Шибар и вышли к горам Баниан, его несколько утешил открывшийся вид на две гигантские статуи Будды. Ярко раскрашенные улыбающиеся лица безмятежно взирали на путников с высоты. Поодаль еще сохранились остатки разобранных лесов, на которых некогда трудились скульпторы и живописцы.

По извилистым обледеневшим тропам, пересекавшим плато Памира, бедный молодой слон Синг-Синг шел с явным трудом. Облегчая ему задачу, погонщик освободил передние ноги животного, обычно соединенные тяжелой бронзовой цепью. Без особого результата.

Вблизи тропы не росло ничего, кроме редких колючих кустов и жестких остролистных трав, в ожидании скудного тепла выпускавших, прямо посреди льда и снега, разноцветные бутоны. Дорога продолжала подниматься и вскоре достигла высоты, где человеку, не привычному к восхождениям, трудно дышать; Кинжал Закона ощутил первые симптомы горной болезни. Остановка в Кашгаре показалась ему благословенной передышкой.

Большой торговый город на Шелковом пути, Кашгар был точкой, где сходились Восток и Запад. Город стоял среди щедро залитых солнцем садов и виноградников, окруженный стеной из сырцового кирпича, служившей некоторым подобием крепости. Впрочем, защищен он был не слишком хорошо: местное население составляли уйгуры — народ кочевой, конный, не видевший большого толка в крепостных укреплениях, да и в городах вообще; в самом же Кашгаре жили торговцы — не те люди, чтобы упорно отстаивать стены города с оружием в руках. Их устроит любая власть, которая не станет чинить помех торговле. Несколько лет тому назад город (китайцы называли его Каши) захватила империя Тан, вознамерившаяся укрепить свое влияние в окрестных селениях. Когда же это произошло, сильно разобщенные между собой уйгуры с готовностью потянулись на императорскую службу. Империя была крайне заинтересована в хорошей коннице. В самом Китае испокон веков не очень хорошо обстояло дело с лошадьми, и именно уйгуры составляли теперь ударные отряды императорской кавалерии, а их коней прозвали драконами.

На постоялом дворе на окраине Кашгара обнаружилась большая конюшня, в которую поместили усталого Синг-Синга. Кинжал Закона и погонщик тоже получили возможность передохнуть. За три дня они выспались, отогрелись, досыта наелись лапши с пряной бараниной — любимым блюдом уйгуров — и напились горячего мятного чая.

Когда они двинулись дальше в горы, накопленного тепла хватило на несколько дней, и мороз уже не казался столь свирепым, хотя ледяной ветер обжигал лица. Выбирая дорогу, погонщик ориентировался по приметам, даже если многие участки засыпало снегом.

Однако по мере подъема Синг-Синг все больше хирел, проявляя признаки страха и нервозности. Все чаще погонщик