Дракула - Матей Казаку

Судьба сообщников Махмуда сложилась по-разному. Алессио Анж Спано сбежал в Венецию, где умер в 1495 году. Ян Кантакузен был арестован в 1477 году вместе со всеми братьями, сыном и внуками — около двадцати человек,— и все были казнены в Константинополе по приказу султана. Не забудем, что у Мехмеда II была хорошая сеть осведомителей. Один из источников утверждает, что только в Венеции у султана было два шпиона на высоких должностях, которые информировали его о всех секретах государства до такой степени, что венецианцы даже не могли «почистить зубы без того, чтобы об этом не узнал султан».

В свете всего этого представляется вполне возможным, что Лаоник Халкокондил мог разделить судьбу Махмуд-паши и Яна Кантакузена. Его слова о возможном появлении греческого императора, правящего детьми эллинов, прозвучали как выражение надежды. Этот заговор был главной темой нашего историка, который, бросив все силы на политическую борьбу, оставил своё произведение незаконченным.

Так два исследователя, заворожённые историей Дракулы — Фёдор Курицын и Лаоник Халкокондил,— дорого заплатили за свой интерес к идеальной автократической монархии: один — свободой, а другой — своей жизнью. Но их произведения навсегда останутся в истории.

Год спустя после издания книги Иона Богдана, который впервые заинтересовался историей валашского князя, в Лондоне появилась книга «Дракула», роман ирландца Брэма Стокера (1847–1912). Именно он и переведёт нашего героя из разряда исторических личностей в область мистики и фантастики. Знаменит этот герой будет настолько, что сильно превзойдёт своего прототипа родом из XV века, до такой степени, что Влад Пронзитель будет забыт всеми, и лишь румынские историки будут ставить его в ряд с величайшими людьми прошлого.

Миру не была интересна история отдельно взятой маленькой страны, эта тема привлекала лишь эрудитов, а вот жизнь вампиров и их князя (или императора, если верить профессору Ван Хельсингу) Дракулы затрагивала самые сокровенные страхи человечества: тайны жизни и смерти. Эти темы интересовали людей даже тогда, когда ещё не принято было погребать людей, красить их охрой (цветом жизни) и класть в могилы их семейные реликвии.

Летучие мыши в общем…

Египетские пирамиды, курганы азиатских степей — у всех могил была единственная цель: невозвращение умерших в мир живых. Концепция «живого трупа» была выдвинута немецким антропологом Г. Науманном в 1921 году как попытка упорядочить человеческие воззрения на феномен смерти. Вторая стадия примитивного мышления, по мнению учёного, заключалась в том, что у каждого человека и животного тело состоит из двух частей. Жители палеолита, рисовавшие на скалах лошадей, бизонов и оленей, были уверены, что, постукивая оружием во время воинственной церемонии в такую картинку, они убивали его первое тело, а позже рассчитывали убить второе уже во время охоты. Третий уровень примитивного мышления показывал двойственность тела и души, которая представляет собой или живой дух, или кровь. Концепция эта представлена в Ветхом Завете, а ещё подробнее во Второзаконии (12, 23), когда Бог через Моисея передаёт евреям скрижали с надписями, а на одной из них написано: «Опасайся пить кровь, потому что кровь есть душа, а не должно есть душу вместе с плотью» (Иерусалимская библия). Такие верования оставляли душе возможность возвращения в дуновении ветра, облаке, тени, в животном: мухе, бабочке, летучей мыши, волке, собаке, петухе. В общем, вся теория вампиров основана именно на этом моменте: питаясь кровью живых людей, они продлевают своё собственное существование. Появление и распространение христианства сильно усилило роль души; предполагалось, что после смерти она должна отсоединиться от тела и отправиться в чистилище (в католицизме) или в неопределённое место (в православии). Эта неопределённость, и сейчас сохранившаяся в православии, способствовала появлению легенды о вампирах.

Древние похоронные обряды, пронизанные символами, которые сейчас или забыты, или нам непонятны, были необходимы для того, чтобы сопровождать умершего там: под землёй — у древних греков и румын, в небе рядом с богом Одином — у германцев и даков, предков румын. Любое отступление от ритуала, незнание, ошибка или вовсе отсутствие (в случае внезапной смерти человека или же убийства его на чужой земле) могли серьёзно повлиять на это «путешествие». Тогда на помощь приходили символические захоронения без тел, но выполненные по всем правилам. Есть среди них и относительно современные: в Румынии в 1943 году, после Сталинградской битвы, где румынская армия потеряла десятки тысяч погибшими и пропавшими без вести, семьи воинов организовывали как раз похороны без тел, потому что якобы «мёртвая армия» вернулась домой и потребовала, чтобы у них были свои могилы. Как проходили погребальные церемонии, рассмотрим далее.

Иногда случалось, что умерший не был доволен своими похоронами и не оставлял живых в покое: ночью, между полуночью и утренними петухами, но бывало и днём, он просил перезахоронения. Люди так пугались, что чаще всего не слышали и не понимали смысла просьб. Рассвирепев от всеобщего непонимания, мертвец начинал мстить всем родным и своей семье, выпивая их кровь, после чего они следовали за ним и тоже превращались в вампиров. Таким образом, вампир — это не нашедшая покоя душа умершего человека, но никак не демоническое существо. Православная церковь больше поддерживала точку зрения, что все духи — лишь «дьявольские галлюцинации», воплощающиеся в разных формах, в том числе и в теле умершего человека. В следующей главе мы рассмотрим некоторые подтверждения таких суждений.

Таким образом, вампир считается «возвращенцем», фантомом, образом, общим для всех цивилизаций. Для нас интереснее всего то, что в славянском и балканском обществах его название происходит от славянского слова упырь (opyr, opir — кровосос), которое в болгарском, сербском, хорватском, македонском, польском и украинском языках дало форму vampir и очень похожие варианты в других славянских языках. Корень слова opyr происходит от слова со значением «летучая мышь», a opir — от слов «летать, планировать, парить в небе как пар». Отсюда и появляется представление о душе, скитающейся в образе летучей мыши, мухи, бабочки или птицы. Образ волка, точнее волка-оборотня, получил название vurkolak в славянских языках, pricolici в греческом и румынском. Мы также встречаем на румынском термин strigoi при описании вампира (женский род strigoaica) или strix, striga на латыни, от которого произошло strega (колдун, чародей) на итальянском. Есть и ещё одно название: от французского cauchemart (Mahr — на немецком) и mora в сербском, хорватском, русском (сумрак, морок, мрак, тьма) и болгарском языках, moroi — на румынском: оно относится в основном к душам умерших младенцев или к детям, умершим некрещёными.

Последнее слово, румынское, которое выбрал Брэм Стокер,— Носферату, Nosferatu было использовано в известном фильме Фридриха Вильгельма Мурнау (1922). Интересно, что эта форма встречается только в книгах, использованных Брэмом Стокером для изучения Трансильвании: «Земля за лесами. Факты, люди и легенды Трансильвании» Эмили Лазовска Герард (1888). Эта англичанка два года жила в Сибиу и Брашове, где её муж командовал отрядом кавалерии австро-венгерской армии. Эмили Герард приравняла Носферату к вампиру, в которого, как писала она, «каждый румынский крестьянин верил так же, как верил в существование рая и ада». Тем не менее этого слова нет ни в одном румынском словаре, а единственное возможное происхождение его представляется от слова, обозначающего в румынском фольклоре дьявола — nefartatu, что означает «лживый брат».