Непокорная - Екатерина Орлова

– Ты ко мне пришел поспрашивать про нее?

– Нет, я пришел, чтобы узнать, как ты и сказать, что Келлан активно участвовал в операции спасения, но никогда не скажет тебе об этом.

Я слегка улыбаюсь, насколько позволяют саднящие губы. Я и так знаю, что Келлан – мой рыцарь в сияющих доспехах, но мне приятно услышать подтверждение догадкам. И еще более приятно, что Дарк так печется о друге.

– Записывай адрес Айви и слушай меня внимательно. Я помогу тебе ее вернуть.

Келлан

Я подскакиваю на кровати весь в поту. Сердце судорожно колотится в груди, а потребность видеть Одри накрывает ледяным покрывалом все мое тело. С той самой ночи, когда мы нашли ее в темном подвале, я не могу спокойно спать. Никогда из моей памяти не сотрется картинка, как она лежала там голая, избитая и без сознания, на холодном бетонном полу. Как засохшая кровь облепила рубцы от порезов на ее нежной коже. Она даже не всхлипывала и не шевелилась. Мне стало плохо, когда я подумал, что она умерла. Когда подбежал к ней и поднял на руки, я впервые в жизни так отчаянно молился, чтобы она осталась жива. Мне пришлось несколько раз проверить ее пульс, чтобы убедиться, что жилка на ее шее редко и слабо бьется. Тогда на меня накатило такое облегчение, что едва не подкосились ноги.

Это была действительно непростая операция и мы были уже на грани провала, но байкеры свое дело знали. Сигнализация была отключена за несколько секунд до того, как она могла бы сработать. Не был убит ни один человек, что меня поразило. Я был готов входить в дом Кенвуда, буквально ступая по трупам. Но Начо сказал, что все эти люди должны остаться в живых, потому что у него свои счеты с итальянцами. Все вышло именно так, как он приказал. Под конец операции во дворе лежали связанными и с кляпами во рту около двадцати громил Кенвуда. Сам он был прикован к кровати и визжал не хуже свиньи. Если бы я сначала увидел Одри, а потом Кенвуда, то самостоятельно вспорол бы брюхо этому монстру. А если бы нам посчастливилось встретиться после того, как я узнал от доктора Ривза, что с ней сделали эти подонки, то Кенвуд умирал бы долгой и мучительной смертью.

Но всех этих людей взял на себя Начо в качестве оплаты за его помощь нам с Дарком. Поэтому, забрав своих девушек из этого ада, мы с Дарком уехали, оставив Начо разгребать последствия. Дарк только позвонил прокурору и сказал, что дело сделано. Тот должен был позаботиться о последствиях, потому что Кенвуд слишком знаменит в определенных кругах и могут начать возникать вопросы. Я не знаю, чем все закончилось, потому что вот уже две недели провожу в больнице, заботясь об Одри.

Последние несколько дней она идет на поправку и просит меня ночевать дома. Но это не мешает мне целыми днями торчать в больнице, пытаясь привести ее в чувство и окружить заботой настолько, чтобы она забыла все то, через что прошла. Одри отказывается работать с психологом. Я попросил Винса поговорить с ней, но он ответил, что всему свое время. Он сделает все для нее, я уверен, когда наступит подходящий момент. Я разозлился на него и обозвал безразличным мудаком. Даже пытался ударить, но Винс увернулся и сказал, что я должен перестать вести себя как сучка, и довериться ему и его опыту. Стиснув зубы, я последовал его совету. Временами даже немного жалею, что так и сделал. Возможно, стоило настоять. Но пока я следую его совету и молчу, каждую секунду ожидая, что Одри откроется ему.

Айви почти не пострадала. На ее теле нашли только несколько ссадин и царапин. К ней никто не прикоснулся в сексуальном плане, но она получила сильное эмоциональное потрясение. И с ней Винс работает, в отличие от Одри. Возможно, из-за этого я еще сильнее злюсь на друга.

Одри стала как будто пустой оболочкой себя прежней. Она выгоняет из палаты родителей, которые приходят извиниться. Ее мама часто выходит от Одри в слезах и со словами раскаяния, но дочь упорно не желает слушать эти слова. У меня разрывается сердце, когда я смотрю на такую версию Одри. Что-то подсказывает мне, что я, возможно, никогда не смогу вернуть себе ее прежнюю. Но я пообещал себе, что сделаю для этого все от меня зависящее. Держа на руках хрупкое избитое тело, я осознал, насколько сильно привязался к ней, как сильно влюбился. Я дал себе и ей мысленное обещание починить ее и вернуть жизнь в этот взгляд. Только не уверен, что она позволит мне это, но сдаваться я не намерен.

Собравшись, я приезжаю в больницу. По привычке вхожу в палату и застываю на пороге. Там пусто. Кровать застелена, вещей на тумбочках нет, а санитарка моет полы. Растерянно обхожу дверь и убеждаюсь, что вошел в правильную палату. 314В, все верно. Возвращаюсь в палату.

– Добрый день, – здороваюсь и дожидаюсь ответного приветствия от санитарки. – Простите, здесь лежала девушка, Одри.

– Да. Выписали вчера вечером.

– Выписали? – по-идиотски переспрашиваю, силясь переварить информацию.

– Ну да. У медсестры спрашивайте, я не в курсе, мистер, – небрежно отвечает она и возвращается к своему занятию.

Бреду по коридору и пытаюсь понять, когда все так резко изменилось. Мне казалось, мы с Одри на одной волне. Все две недели, что она провела в больнице, мне казалось, что мы снова нашли общий язык и она мне доверяет. Оказывается, все совсем иначе и я ее не знаю. За стойкой медсестра с именем Алиша, написанном на бейджике, широко мне улыбается и кокетливо хлопает ресницами.

– Чем могу помочь, сэр?

– Моя девушка из палаты 314В, Одри Ланкастер. Ее там нет, – тупо выдаю я. Куда девается все мое красноречие, когда дело касается Одри? Оно как будто застревает в горле и, медленно проталкиваясь через рот, растворяется на языке, оставляя после себя только базовый набор слов.

– Минутку, сэр, я проверю.

Алиша еще пару раз кокетливо хлопает ресничками, закусывает губу и клацает мышкой и клавиатурой. Немного хмурится, а потом с улыбкой выдает:

– Ее вчера вечером выписали, сэр.

– Кто выписал?

Она бросает быстрый взгляд на монитор и снова смотрит на меня.

– Ее лечащий врач, доктор Ривз.

– Спасибо, – отвечаю я, легонько стучу два раза ладонью по стойке и иду на выход.

Выяснять отношения с врачом бессмысленно. Достаю телефон и растерянно смотрю на него, стоя у лифта. Я не знаю, кому позвонить. Телефон Одри, по ее словам, выбросил Кенвуд, а новый, подаренный мной, она так и не распечатала. Я решаю, что лучшим выходом будет поехать к ней домой. Как только я подхожу к своей машине на парковке, раздается звук входящего вызова. Винс. Я не готов сейчас с ним разговаривать, поэтому сбрасываю вызов. Еще один и еще. Берусь за ручку дверцы машины, когда сзади раздается голос друга:

– Сначала я подумал, что ты меня игнорируешь. Потом решил, что вряд ли бы ты так поступил, ведь мы же друзья. И я сказал себе: Винс, просто дай ему время и он тебе перезвонит. – Я медленно поворачиваюсь и смотрю на него. Винс стоит в нескольких шагах от меня, одетый в джинсы и футболку. Он скрестил руки на груди и даже через очки-авиаторы я могу видеть то, как он щурится, пока рассматривает меня. – Ни хера он не перезвонит, да, Келлан?