Венец для королевы проклятых - Виктория Александровна Борисова

прохлада. В небольшом фонтане – еще одном вдохновенном творении мастера Броквура – журчала вода, создавая приятную атмосферу, и солнечный свет, отражаясь в цветных витражах, рассыпал причудливые блики по стенам и потолку.

Королевская семья собралась за столом. Юная Амаласунта, прелестная и немного отрешенная – в последнее время она вся ушла в хлопоты по приготовлению приданого и мысли о скором отъезде к жениху, – принц Римеран в грубой холщовой рубахе, словно простой пехотинец, Альдерик, с бледным и строгим лицом, несмотря на жару, затянутый в черный суконный камзол… Ну и конечно, сам Хильдегард – осунувшийся, с седыми волосами и потухшим взглядом, восседающий во главе стола.

Король произнес короткую молитву (с некоторых пор он стал очень набожен!) и дал знак приступить к еде. К столу по случаю жары подавали холодный суп мервилон, мясо в кисло-сладком соусе, жареных цыплят, тушеные овощи… Сам Хильдегард, впрочем, довольствовался простой ячневой кашей и отваром из трав вместо доброго вина. «Умеренность во всем – вот что должно отличать истинно благородного мужа! – любил повторять он в последнее время. – Умение смирять свои телесные страсти угодно богам».

«Еще бы, легко смирять то, чего нет! Совсем старик, – рассеянно подумала Гвендилена, кинув быстрый взгляд на мужа из-под опущенных ресниц, – а я ведь любила его когда-то! Даже странно».

Она осторожно зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Ты выглядишь утомленной, любовь моя, – заметил Хильдегард, – наш малыш снова не давал тебе спать этой ночью?

– Да, он такой беспокойный…

Гвендилена действительно не выспалась, но, по правде говоря, младенец был совершенно ни при чем. Молодой Теобальд снова ушел из ее спальни под утро, и ночь пролетела как одно мгновение! Страсть молодого любовника, конечно, приятна, но дело не только в этом. Его восхищение и любовь, почти молитвенный восторг – вот что радовало ее по-настоящему, грело душу, заставляло сердце приятно трепетать… Недаром он напомнил ей Лейра Сладкоголосого! Что-то общее у них определенно было.

«Однако все-таки стоит быть осторожнее, – решила Гвендилена, – мой муж, конечно, постарел и ослаб, но из ума еще не выжил. И Альдерика не стоит списывать со счетов – уж он-то не упустит возможности насолить мне!»

– Тебе надо больше отдыхать и беречь себя, – наставительно сказал Хильдегард, – хотя, конечно, быть заботливой матерью – высшее предназначение женщины!

«Да уж… Эвина была куда как заботлива, ей ничего не нужно было, кроме как сидеть в тихом углу и квохтать над своим выводком, словно наседка… Но разве это ей помогло?»

Некстати вспомнив о былой сопернице, Гвендилена неожиданно почувствовала, как остро и болезненно сжалось сердце. Столько лет прошло, но вдруг это старое дело всплывет снова, как распухший и обезображенный труп утопленника? Что, если кто-то – например, Альдерик! – догадается о той роли, что она сыграла когда-то в том, что Хильдегард сослал бывшую супругу в отдаленное поместье?

Или уже догадался.

Гвендилена украдкой посмотрела на пасынка, но тот с невозмутимым видом разделывал тушку жареного цыпленка. Альдерик всегда ел очень аккуратно, словно брезгуя испачкать руки, пользовался за столом специальной двузубой вилкой и разделывал мясо небольшим, но острым ножом с рукояткой из лазурита, отделанной золотом. Этот нож он всегда носил с собой и очень дорожил им.

Хильдегард отодвинул тарелку. То ли каша сегодня не удалась, то ли ему просто не хотелось есть, но большая часть осталась нетронутой… Он промокнул губы салфеткой и уже собирался было удалиться, пожелав домочадцам приятной трапезы, как делал нередко, но вдруг обвел глазами собравшихся и недовольно нахмурился.

– А где Людрих? – спросил он.

– Упражняется в стрельбе из лука с мастером Алларием! – отозвался Римеран, с энтузиазмом обгладывая куриную ножку. Он-то никогда не утруждал себя тонкостями этикета за столом! – Наверное, слишком увлекся… Если позволишь, отец, я пойду и приведу его!

Он уже отодвинул тяжелый дубовый стул, чтобы встать, но этого не понадобилось. Дверь распахнулась, словно от сильного порыва ветра. Раскрасневшийся, загорелый Людрих, растрепанный и счастливый, вбежал в обеденный зал, торопливо поклонился отцу и занял свое место за столом. Хильдегард вовсе не выглядел рассерженным или недовольным, напротив – смотрел на своего любимца с легкой улыбкой.

– Чем ты занимался сегодня? – спросил он.

– Мы с братом фехтовали на деревянных мечах, и я почти победил! – ответил Людрих, уплетая мясо с овощами за обе щеки. – Правда, Римеран?

Тот кивнул.

– Так и было! Почти, – очень серьезно подтвердил он, и лишь в глубине глаз притаилась легкая усмешка, – счастье еще, что скоро я стану арвераном, а то бы мне несдобровать!

Амаласунта фыркнула в кулачок, но Людриха уже было не остановить.

– А потом я стрелял из лука… И попал в кольцо семь раз из семи! – похвастался он. – Наставник Алларий говорит, что скоро я смогу участвовать в турнире! В следующем году он обязательно разрешит.

– Я горжусь тобой, сын мой, – Хильдегард потрепал мальчика по голове, – и верю, что ты непременно победишь!

Скрежет ножа по тарелке заставил Хильдегарда досадливо поморщиться. Альдерик с каменным лицом все кромсал тушку цыпленка, не замечая, что вот-вот прорежет тарелку!

– В чем дело, сын мой? Чем ты недоволен? Людрих твой брат и такой же мой сын, как и ты.

На щеках юноши вспыхнули красные пятна.

– Да! Но позволь напомнить, что моя мать была – и остается! – женщиной королевской крови, а не бывшей служанкой. К тому же я рожден после брачного обряда…

Этого король вынести не смог.

– Вон! – взревел Хильдегард. Лицо его побагровело, на лбу вздулись жилы, но в этот миг он как будто помолодел и стал похож на прежнего себя. – Вон отсюда, я не желаю тебя видеть!

Альдерик вскочил с места и выбежал прочь. Хильдегард побледнел и обмяк на стуле, словно вспышка гнева окончательно лишила его сил, юная Амаласунта расплакалась, закрыв лицо руками, Римеран сидел, опустив голову и уронив на стол пудовые кулаки…

Только Гвендилена осталась спокойна. Она смотрела не отрываясь на маленький нож с лазуритовой рукояткой, что Альдерик в спешке забыл прямо в тарелке с недоеденным цыпленком. Почему-то эта красивая вещица привлекла ее внимание больше, чем все происходящее! «Вещи нельзя разбрасывать где попало, – шепнул на ухо знакомый тихий голос, – ты ведь помнишь об этом, не правда ли?»

«Да, пожалуй, если эта вещица окажется не в том месте, от этого многое может измениться, – решила Гвендилена, – но для начала ее нужно заполучить…»

Она встала, подошла к Хильдегарду, нежно обняла его и поцеловала в висок.

– Прошу тебя, муж мой, не гневайся на сына! Он еще так молод…

Хильдегард накрыл ее руку своей.

– Благодарю тебя.