Возвращение - Блейк Крауч

– Здесь никого!

– Не может быть, мы видели, как они забежали внутрь. Проверить все шкафы! И под кроватями!

На подсвеченном дисплее Барри видит, что Хелена вводит последнюю цифру кода. В прихожей – может статься, что и за ее пределами – слышно повизгивающее жужжание шестеренок. Барри и Хелена переглядываются. Засовы открываются один за другим со звуком, похожим на приглушенные выстрелы.

Женский голос по ту сторону потайной двери:

– Вы слышали?

– Это там, в стене!

Шорох, как будто сразу несколько рук ощупывают фальшивые камни. Хелена тянет на себя тяжелую дверь. Барри переступает порог следом за ней, там снова темно, в этот момент потайная дверь сзади открывается.

– Тут кто-то есть, – кричит солдат.

Хелена закрывает сейфовую дверь, вводит запирающий код с другой стороны, десять засовов встают на свои места. Когда она включает свет, перед ними возникает клаустрофобического вида металлическая лестница, уходящая на десять метров под землю.

По мере спуска становится холоднее.

Солдаты колотят в сейфовую дверь.

– Они найдут способ проникнуть внутрь, – говорит Барри.

– Значит, надо поторапливаться.

На глубине трех этажей лестница заканчивается дверным проемом, за ним – огромная лаборатория, где Хелена и Барри провели основную часть своего времени за последние пятнадцать лет. Это практически настоящий бункер – тут собственный контур подачи и очистки воздуха, независимая энергосистема, запитанная от солнечных батарей, кровати, кухня, запасы пищи и воды на целый год.

– Как твоя нога? – спрашивает Барри.

– Наплевать.

Прохромав мимо роскошного имсовского кресла, переоборудованного ими в кресло памяти, Хелена оказывается в той части лаборатории, которую они использовали для записи мозговой деятельности и исследований механизма мертвых воспоминаний. Она садится у терминала и загружает программу реактивации, которая у них всегда наготове на подобный случай. Воспоминание о своей первой самостоятельной поездке за рулем в шестнадцать лет она уже записала заранее, можно направляться прямиком в депривационную капсулу.

– Я думал, у нас будет больше времени в запасе, – говорит Барри.

– Я тоже.

Над головой раздается взрыв, от него трясется пол и дрожат стены. С потолка, словно мелкие снежинки, сыплется пыль от штукатурки. Барри бросается через всю лабораторию к лестнице. Воздух здесь полон пыли, однако приближающихся голосов или шагов пока не слышно.

Он идет обратно в лабораторию, где Хелена, уже снявшая рубашку и спортивный лифчик, сбрасывает шорты. Она стоит перед ним обнаженная и застегивает шлем, по правому колену течет кровь, по лицу – слезы. Он шагает к жене и обнимает ее, в этот миг основание подземной лаборатории сотрясает еще один взрыв.

– Не пускай их, – шепчет она.

Хелена вытирает слезы, целует Барри, и он помогает ей забраться в капсулу. Она плавает в воде, а он глядит на нее сверху и говорит:

– Я буду ждать тебя в портлендском баре в октябре девяностого.

– Ты меня даже не узнаешь.

– Сердцем – узнаю. Всегда.

Он закрывает люк и идет к терминалу. Стало совсем тихо, слышен только шум серверов. Барри запускает программу реактивации и откидывается на спинку стула, пытаясь заставить себя осознать, что случится дальше.

Раздается взрыв такой силы, что стены и бетонный пол под ногами идут трещинами. Бомбу они, что ли, с вертолета сбросили, удивляется Барри.

Из вентиляционных отверстий валит дым, лампы начинают мигать, однако реактивационная программа продолжает выполняться.

Барри снова отправляется к лестнице – это единственный выход из лаборатории. Теперь он слышит голоса над головой и видит пляшущие в дыму и пыли лучи фонариков. Солдаты пробились сквозь сейфовую дверь, по металлической лестнице лязгают башмаки.

Захлопнув дверь в лабораторию, Барри задвигает засов. Это просто стальная пожароустойчивая дверь, ногами, наверное, выбить можно.

Вернувшись к терминалу, Барри изучает показатели Хелены. Ее сердце остановилось несколько минут назад.

В дверь с противоположной стороны громко бьют.

Еще удар.

Еще.

Автоматная очередь, потом опять удар по металлу – ногой, плечом или даже специальным устройством для выбивания дверей. Та, как ни удивительно, держится.

– Ну, скорей уже, – торопит Барри.

В колодце слышны крики, потом раздается оглушительный грохот – граната или заряд взрывчатки. Уши Барри наполняются звоном. На месте дверного проема – сплошная стена дыма, поверх валяющейся на полу двери ступает солдат и направляет на Барри ствол автомата. Барри поднимает руки над головой и медленно поднимается на ноги, в лабораторию вбегают еще солдаты.

На экране терминала, сообщающего состояние стимуляторов, вспыхивает надпись: «ЗАФИКСИРОВАН ВЫБРОС ДМТ».

Давай. Давай же.

В капсуле сейчас умирает Хелена, ее мозг выбрасывает последние капли вещества, которое отправит ее в воспоминание тридцатилетней давности.

Первый солдат шагает к Барри и что-то орет, однако он ничего не может разобрать сквозь звон в…

* * *

Из носа капает кровь, протапливая в снегу дырки цвета красного вина.

Барри смотрит вокруг себя, на темные ели, ветви которых просели под снегом, наметенным недавним бураном.

Смотрит на Хелену – ее волосы выглядят не так, как в последний раз, когда он ее видел в их подвальной лаборатории в пустыне Сонора. Теперь они ровно наполовину седые. И длинные, забраны в хвост на затылке, а лицо выглядит жестче прежнего.

– Какое сегодня число? – спрашивает он.

– Шестнадцатое апреля две тысячи девятнадцатого. Вторая юбилейная дата временной линии, где я умерла в капсуле DARPA.

На них снегоступы, они стоят на поляне на склоне горы, внизу и в десяти милях от них – город на равнине.

– Это Денвер, – говорит Хелена. – Мы оборудовали лабораторию здесь, поближе к моим родителям. – Она смотрит на него. – Не вспомнил?

– Чувство такое, что всего несколько секунд назад я был у нас дома в Тусоне.

– Придется тебя огорчить – ты только что сдвинулся из одного дерьмового 16 апреля 2019 года в другое.

– О чем ты?

– У нас опять не вышло.

Первая встреча с ней в портлендском баре. Вторая первая встреча. Ее претензии на ясновидение. Он влюбился даже быстрее, чем в прошлый раз, – поскольку она, кажется, знала его лучше, чем он сам.

В этот раз воспоминания нахлынули мощнее, чем в предыдущий. Боль почти физическая. Барри падает в снег – двадцать девять лет совместной жизни с Хеленой врезаются ему в мозг, словно груженный воспоминаниями поезд.