Маркиз и маркиза Ангелов - Вера Авалиани

– О, ты сегодня дельфин. А у нас в одной песне поется: дельфин и русалка, они, если честно, не пара, не пара, не пара.

– Мы и правда уже не пара. Мы – великолепная четверка.

– Как это?! – насторожилась Соня, заревновав.

– Да так. Нас – двое. У тебя в животе еще двое. Да еще пятый наш – на берегу.

– Тогда уж семерка. Ведь еще Роберт с Робертой. То есть по-русски – классическая семья. Семь таких, как я. Так у нас расшифровывается то, что у вас «фэмили».

– Пошли домой пельмени есть. Мама на всю ораву налепила, – сказала Соня. Она называла Роберту «мама», а Роберта все же по имени. Но каждый раз, произнося заветное слово «мама», она понимала, как долго этого не делала. А что если ее близнецам станет мамой называть некого? Но эта грустная мысль не задерживалась в климате блаженства и ускользала так же быстро, как и мелькала.

В саду тоже было хорошо, но до гамака Соня не доходила – плелась сразу в прохладу дома, в «облако» дивана. А потом, вечером, когда все смотрели телевизор и пили вино на террасе, дописывала книгу «Астролюдия». А Клод в своем кабинете сбрасывал в компьютер записи волн, звуки плавания с датчиков, обрабатывал в программе, установленной Владом, и дописывал мелодию до безусловно гармоничной и ритмичной. Плоды своих трудов они хотели обнародовать в августе, когда близнецы родятся и все друзья соберутся на праздник.

Но вот в полнолуние в середине июня Соня после любви с мужем пошла на кухню попить воды и вышла со стаканом на крыльцо. Тени от полной Луны сделали сад словно бы полным кружевных теней. Коты шуршали в траве, охотясь на птиц. И было так красиво и ароматно, что Соня накинула на себя сухое полотенце из туалета внизу, возле кухни, поверх ночной сорочки и пошла покачаться в гамаке.

Она уселась, потом улеглась осторожно. И начала медленно раскачиваться. Деревья поскрипывали уютно, словно пели ей колыбельную. Лицо Луны сияло сквозь ветки. И вдруг, когда Соня раскачалась уже дольно сильно, раздался сильный хруст, и последовал удар. Она упала спиной на землю с ускорением. И ее просто оглушила страшная боль. Прибежала и залаяла, а потом завыла собака, выросшая из их дворового щенка. Она помчалась к дому – звать на помощь, буквально с рычанием прыгая на дверь.

– Вот он, конец, – простонала Соня. Она лежала, боясь пошевелиться в страхе, что сломала позвоночник. Постепенно сильная боль ослабела, но заполнила ее всю без остатка. На какой-то момент она потеряла сознание, но быстро очнулась от мысли, что надо что-то делать, чтобы успели спасти детей. Семимесячных выхаживают. Она стала со стонами и вскриками выползать из сетей гамака.

Соня села, подтянувшись к стволу дерева сзади. Боль была острой и горячей. Она рвала на части.

На неистовый лай собаки первым из дома выскочил Роберт, за ним спустился Клод. Пес прыгал на них и, оглядываясь, будто звал их за собой вглубь сада, побежал туда с лаем.

Оба встревоженные мужчины кинулись вслед за собакой. Не тот это был пес, чтобы зря брехать.

Соня, услышав приближающиеся шаги, стал звать на помощь. Она заплакала, когда ее поднимали с земли. Клод взял ее на руки и понес молча.

– Ну вот и травма. Сама виновата! – причитала Соня. Клод ее понял: она имела в виду предсказания гороскопа насчет смерти при родах. Роберта в такие дела не посвящали. Но он и так понимал, что на таком сроке всякие сильные травмы вредны.

– Сейчас же поменяю билеты на наш рейс в Сидней на завтра. Ты теперь должна лечь на сохранение, – голос Роберта был ложно спокойным, но предательски срывался.

– Наверное, ближе полететь в Москву и там лечиться, – Соня была растеряна и дезориентирована.

– У нас с Робертой нет визы для Москвы, – напомнил Роберт. – Да и тебе там в больнице не больно-то помогли.

Надо вызвать «скорую» здесь, но я не знаю, как… – Роберт соображал быстрее всех.

– У Гии здесь есть связи, звоню ему.

Они с Настей тоже соскочили с постели, поскольку она услышала, что Гие сказали по телефону, – ее голова лежала на его плече, когда он взял с тумбочки айфон.

– Давай сначала заедем за врачом. Ты знаешь, где он живет, – скороговоркой тараторила Настя, натягивая платье-майку.

– Она. Она живет. Поехали за врачом.

Даже несмотря на то, что ее мысли были заняты страшным происшествием у Таубов, ревность к прошлому все равно кольнула пребольно ее в сердце. То, что муж знает адрес женщины-врача, не могло быть случайностью.

Гия понял, что жена догадалась о его былой связи с докторицей. При упоминании ее он вспомнил мясистые тугие губы и короткую крепкую шею. Она была с ним один раз. Но оправдываться Георгий не стал. Не до того. Ну, и что тут скажешь, что ни одной юбки не пропущено? Это нельзя не изменить, не отменить.

Настя устыдилась тому, как не вовремя задумалась о прошлом Георгия, вместо того, чтобы переживать совсем другое.

– Ты раскаиваешься – и это плюс, – шепнул ей на ухо Ангел. – Ты должна быстрее мчаться утешать Соню.

Приезд доктора – средних лет стройной дамы с густой челкой надо лбом – в сопровождении Насти с мужем окончательно перебудило весь дом. Вокруг дивана столпилось перепуганное население виллы. Роберта была бледнее невестки. Фредик сам ковылял по ступенькам башни. Вошел в гостиную, увидев, что маме больно, рыдал в голос, упал на спину и стал дрыгать ногами.

– Не увозите маму, – умолял ребенок врача с медсестрой.

Соня собрала все свое мужество и перестала стонать и реветь.

– Иди сюда, малыш, – поманила она рукой сынишку.

То встал с пола и кинулся к ней, уткнулся лицом в шею. Соня повернулась к нему и прошептала на ушко.

– Никто не знает – только ты. Я скоро превращусь в маленькую девочку, меньше тебя. Стану твоей сестрой. Не выдавай меня другим. Они не будут знать, даже папа.

Фредик заглянул ей в лицо. И понял, что она его не обманывает.

– Точно превратишься?

– Клянусь, – Соня клялась не только сыну, ног и самой себе. – Ее тоже назовут Софьей.

Тем временем врач, вымыв руки, попросила всех выйти из комнаты. Помогла Софье поставить ноги, согнутые в коленях, на диванные подушки, и осмотрела ее влагалище.

– Кровотечения нет. Перелома позвоночника – тоже. Все остальное лечится – надо только отлежаться.

– Но очень болит спина, мне как-то очень горячо, – пожаловалась Соня, скривившись от боли.

– Сейчас ссадины замажу йодом. Потом нужно просто отлежаться и выпить обезболивающее.

Гия с Настей остались в доме до утра. Их попросили жить на вилле, кормить собаку и котов, расположиться в основном доме. Михаилу и Лилии решено было сделать рабочие визы в Австралию, чтобы они могли прилететь туда и помогать с детьми Клоду и Соне, когда малыши родятся.

Соня, как и все, была рада поверить, что легко отделалась. Но Ангел видел, что она претворяется: в душе она не верила, что поправится.