Астролюдия - Вера Авалиани

Роман в романе – жанр не новый. Во скольких из них читали главные герои дневники предков, любимых, случайно найденные рукописи. Просто ни одна из них не была написана героиней трилогии по гороскопам своих в тот момент еще не рожденных детей и их окружения.

Я не хотела продолжать тему, закончила трилогию «ЛюБоль» на моменте смерти главного героя Клода и высвобождении из тела дочери души его жены Софьи, которая тело новорожденного младенца просто оккупировала.

Софья умерла при родах близнецов, но хотела быть рядом с родными и близкими хоть в теле новорожденной дочери, поэтому поступила так. Ангелы ее осудили, но не наказали за этот поступок, продиктованный любовью.

Но читатели проявили к роману, основанному на астрологических расчетах, даже больший интерес, чем к роману о том, как Ангелы ведут нас по жизни. Это и неудивительно: мало чью судьбу меняют радикально высшие силы, а вот звездный путь предначертан каждому из нас.

Что ж, мне и самой интересно придуманный теоретически новый вид романа – по гороскопическим прогнозам – осуществить на деле. Для этого я придумала точные даты рождения всем героям романа «АстроЛюдия» и сделала по ним в компьютерной программе их натальные карты. И теперь попробую следовать сюжету гороскопов каждого из персонажей. А их взаимодействия в отношениях буду строить на таблицах и теориях астролога Григория Кваши. Такой «роман в романе» будет написан впервые. И он будет дан в сравнении с судьбами близнецов, родившихся не в том знаке Зодиака, в котором родились бы сын и дочь Клода и Софии, если бы это произошло не в семимесячном возрасте, а в девятимесячном.

Близнецов выписали из клиники для недоношенных детей всего лишь час назад. Два месяца в прозрачной капсуле с искусственно очищенным и согретым воздухом, на искусственном кормлении сделали малышей какими-то тихими, малоподвижными. Отца к ним не пускали – показывали через стекло. А вот, наконец, оба близнеца оказались у него возле сердца и печени – один слева, другая – справа. Как всем детям, этим тоже предстояло засесть в обоих этих внутренних органах отца, так что нынешнее положение можно смело считать символическим.

Но Клод об этом не думал. Он принял их обоих из рук медсестры, хотя Роберта была с ним рядом. Но ему самому хотелось ощутить цену потери Софьи на руках.

Но ничего особенного, кроме не покидавшей его эти два месяца после смерти жены при родах беспросветной ноющей черноты внутри, он не ощутил.

Пеленки пахли лекарствами или дезинфекцией. Личики спящих младенцев были уже не такими крошечными, как раньше. У мальчика даже появились щеки.

Роберта отогнула пеленки с их лиц и счастливо засмеялась при виде внуков.

– По копии каждого родителя родилось!

Клод, если честно, предпочел бы оригинал Софьи ее отпрыскам. Но выбирать не приходилось. И он вздохнул тяжело и горько.

Прежде чем сесть за руль, Клод усадил на заднее сиденье свою мать и осторожно, но все так же мрачно, разместил два белых конвертика с малышами – каждый теперь весил по два с половиной килограмма приблизительно – у Роберты на коленях. И она едва сдерживалась, чтобы не прижать хрупкие комочки со всей силы к груди. Нельзя было их пока будить.

Дома ждала приезда младенцев нанятая загодя кормилица. Ее огромная грудь содержала столько молока, что не только ее сынишке, но и близнецам все не высосать. Хоть они и не приучены к груди. Но Роберта надеялась на то, что к хорошему привыкаешь быстро.

На пороге дома их уже ждали счастливый дед с еще более счастливым старшим братишкой. Фредик прыгал вокруг выбирающихся из машины родственников и вопил:

– Мама, мама вернулась!

– Деточка, мамы нет, но есть сестра и брат, – с этими словами Клод как хрупкую драгоценность снял с колена розовый конвертик с девочкой. Окно было полуоткрыто. Тюлевая штора перекрутилась, и проем на улицу стал полностью открыт. Клод не замечал этого. Но Роберта побежала закрывать ставни. Ее внуки были существами тепличными.

Клод проводил ее глазами.

И тут случилось что-то из области мистики. Маленькая девочка открыла глаза, и Клод… задохнулся от неожиданности: синие бездонные очи были абсолютно взрослыми и в них светилась радость, даже веселье. Они словно говорили: «А вы не верили Фредику, который говорил, что мама станет маленькой девочкой и будет снова с нами. А я – вот она!»

И мир стал стремительно светлеть: малышка обвела глазами окружающих, хотя это не дано новорожденным, причем в веселом взгляде чувствовалось узнавание. Клод оторопел. Так и стоял с девочкой на руках столбом, и сердце будто омывалось волнами. Роберте даже пришлось самой выбираться с мальчиком на руках с заднего сиденья, огибая застывшего Клода. Она на секунду даже рассердилась на сына: мало того, что дети его не обрадовали, как она рассчитывала, он еще и…

Но стоило ей встать рядом с сыном и увидеть личико внучки, в глазах которой явно читалось узнавание окружающих, как она с ликованием завопила:

– Бог мой, Софи! Это же Софья!

Роберт, считавший себя оплотом здравого смысла, стоял до этого у входной двери, придерживая ее в распахнутом состоянии, чтобы удобно было входить с двумя детьми на руках, но при этом вскрике он не выдержал… Со всех ног кинулся к группе у машины и в два прыжка ее достиг. И тоже застыл с остановившимся дыханием, уставившись новорожденной в глаза.

Младенец-мальчик, обделенный вниманием в пользу сестры, сердито заревел от ревности. А Клод прижал девочку к себе, словно скрывая ото всех немыслимое сокровище, и побежал с ней в дом, будто опасаясь, что ее отнимут. За ним кинулся Фредик с плачем и криком:

– Дай маму мне!!!

Вышедшая из ступора Роберта наклонилась над малышом, начала целовать его в обе тугие щечки.

– Не плачь, красавец! Зато ты моим любимчиком будешь. И еще неизвестно, перевесят ли три мужчины одну женщину в желании баловать и миловать. Ты так похож на своего папу, что я будто вернулась на тридцать два года назад и снова держу его на руках. Только теперь я больше знаю и умею.

Глаза мальчика не были осмысленными, как у девочки. Он был глупеньким, как и полагается девятимесячному крохе. И сердце бабушки буквально колотилось о него в экстазе и восторге.

– Ты – мой лев, Леон! Пусть ты пока зеленоглазый котенок, но когда вырастешь, станешь красивым и мощным. За тебя не нужно будет бояться.

Так бабушка на крыльце дома придумала имя внуку.

Ну а девочке – тут и думать нечего. Софья родилась в другом теле – своей дочурки, в каком-то мистическом смысле слова, а не в обычном, генетическом.

Георгий – начальник охраны криминального авторитета Иллариона – с женой Асей (так называл Настю только он) уже третий день жили в Москве.