Записки изыскателя - Николай Иванович Кутузов

хорошего не предвещала. Но мы не придали особого значения этой мрачной картине, развертывающейся вокруг нас, и решили, что это очередной непогожий день.

Наши сомнения, идти или не идти на работу, разрешил дождь. Он пошел как-то неуверенно, то начинал накрапывать, то затихал, то опять усиливался. Издали слышался глухой гул. Он нарастал и приближался. Вдруг налетел сильный порыв ветра. Захлопали полотнища палаток. В воздух полетели сухие ветки, пыль, мелкие камешки. Ветер все усиливался, превращаясь в ураган. Сорвало одну палатку. Люди бросились укреплять полотняные дома, и здесь, как говорят, «небо разверзлось». На нас обрушились потоки воды.

Рев ветра, треск деревьев, шум реки и ливня, еще какие-то зловещие звуки в сопках и ко всему этому почти ночной мрак окутал нас. В тайге бушевала буря. В темноте ослепительно сверкали молнии, грохот грома покрывал все шумы и раскатывался стоголосым эхом по окрестным сопкам. А когда стихал гром, то было слышно, как тайга выла и стонала, вселяя в нас невольный страх.

Стихия бушевала долго, в палатках стало холодно, сыро и темно. Обед не готовили. Все лежали на нарах, прислушиваясь к неистовствованию природы. В смутной тревоге время протянулось до вечера. Ветер постепенно начал слабеть и к ночи затих совершенно. Буря прошла, но дождь продолжал лить. В подавленном состоянии мы стали укладываться спать, выставив посты для наблюдения за рекой. Вода в ней пока держалась на прежнем уровне.

Утром сквозь сетку непрекращающегося дождя тайга выглядела неприветливо. Мрачная и темная, она всем своим видом выражала враждебность к забравшимся в ее сердце пришельцам.

Сильный ливень, продолжающийся уже более суток, вызывал тревогу за наш лагерь на пойме. Но вода в реке пока не выходила из берегов, и это немного успокаивало нас.

Приближался вечер второго ненастного дня, быстро темнело, и вдруг где-то в верховьях реки что-то грохнуло. Со зловещим гулом по ней прошел первый вал воды. За какие-нибудь двадцать минут вода поднялась на метр. Дальше она стала все прибывать. К ночи поднялась на полтора метра и залила печи, но из главного русла пока еще не вышла. Угроза лагерю становилась реальной, и мы в кромешной темноте начали собирать и упаковывать вещи. Подогнали к лагерю лошадей и заседлали их.

Со специальных постов, выставленных для наблюдений за рекой, все время поступали тревожные вести: вода прибывает. Прибежал один рабочий с поста и сообщил, что сзади нас в протоке пошла вода и отрезала лагерь от берега. Мы оказались на острове. Положение сразу осложнилось. Дождь продолжал лить, вода кругом все поднималась и приближалась к лагерю, по реке стремительно неслись огромные деревья. Вода с угрожающим шумом смывала гальку у нашего берега и неудержимо подступала к палаткам. На лицах тревога и страх. На небольшом совете решили, пока еще не поздно, искать брод через протоку и выбираться на берег. Среди рабочих сразу оказались охотники на поиски брода.

Большой группой идем к протоке. Ревет вода, лошади шарахаются от проносящихся по реке деревьев, проваливаются в какие-то ямы, бьются и не идут в воду. Ясно, что наша затея бессмысленна. В темноте искать брод — безумное дело. В душу закрадывается страх. В лагере, несмотря на дождь, все толпятся около воды и, сознавая свое бессилие, мрачно следят за неумолимым ее подъемом.

— Эй, робинзоны, что носы повесили? — как можно спокойнее кричу я. — У нас есть еще тридцать метров земли, скоро наступит утро, и тогда переберемся на Большую землю, а сейчас неплохо подкрепиться!

Пока люди закусывали, вода подступила к палаткам еще ближе. Две из них пришлось свернуть. Начали завьючивать лошадей, и только тогда над тайгой забрезжил рассвет.

В серых сумерках опять едем искать брод. Только сейчас стала понятной та жуткая обстановка, в которой оказались бы мы, если бы ночью попытались найти злополучный брод.

Хаотическое нагромождение деревьев по берегам пенистой протоки, мутный и быстрый поток ее вод и высокий террасистый противоположный берег вряд ли позволили бы благополучно закончить ночную переправу.

Брод ищем сразу в нескольких местах. Лошади плохо слушаются, боятся и упираются. Вода им по грудь. Вплавь пускать их боимся.

Наконец нашли место, где можно еще переехать на лошадях. Но противоположный берег крутой, и лошадям на него не взобраться. Что делать? Еще полчаса или час — и этот брод будет непроходим.

Посылаем несколько человек с шанцевым инструментом и веревками на тот берег делать выезд для лошадей.

Лагерь наш почти весь залит водой. На маленьком клочке еще сухой гальки лежит в куче все наше имущество.

Но вот посланные рабочие устроили на противоположном берегу выход для лошадей, и мы начинаем переправляться через проток. Дорога каждая минута. Лошади на тот берег выбираются с трудом. Их подхватывают люди и на веревках вытаскивают на берег.

Спустя несколько времени вода так прибыла, что низкорослые лошади пошли вплавь. Пришлось прекратить на них перевозку грузов. Переправа замедлилась.

Когда почти все ценное имущество и часть люден были на устойчивом берегу, дождь, как бы сжалившись над нами, стал уменьшаться. Правда, нам теперь было это почти безразлично, так как все имущество промокло, а на нас самих не осталось сухой нитки. Все стали успокаиваться, как вдруг случилась беда.

В воду вошла очередная пятерка связанных лошадей. На двух сидели люди, держа в руках кое-какое имущество, а на остальных были вьюки.

Бурный поток сбил одну лошадь с ног, она рванула остальных, и те, храпя и кружась, замелькали в мутных водах. Всех охватил ужас. Барахтавшихся в воде людей и животных река несла к повороту. В этом месте в воду упало несколько деревьев, смытых с берега, но корнями еще державшихся за землю. Наши ребята не растерялись, и когда проплывали мимо них, то бросили вещи и ухватились за ветки. Подбежавшие товарищи быстро вытащили их на берег. Лошади же, подхваченные течением, помчались вниз по реке и быстро исчезли за поворотом.

Итак, лошади и часть имущества погибли. В мрачном настроении продолжалась дальнейшая переправа.

Мокрые, измученные пережитым волнением и бессонными ночами, мы, наконец, собрались все на высоком левом берегу реки. Люди разбивали новый лагерь на террасе излучины реки, готовили завтрак, начали приводить в порядок наше промокшее имущество, сушиться у разведенных больших костров.

Вдруг с того берега реки донеслось ржание лошади. И что же мы видим? Вся пятерка похороненных нами лошадей вышла против нашего лагеря и беспокойно топталась у самой воды. Наши кони также начали ржать и подошли к обрыву террасы.

Все заволновались, надо что-то делать, чтобы спасти лошадей, но как переправиться