Морпех Рейха - Влад Тепеш

стука пулемета, который поддерживал меня издали. Толку с него было почти как с козла молока, но хотя бы психологически он мне помогал, с ним я не чувствовал себя совершенно брошенным, а еще он неплохо прижимал ацтеков. Странно, но, вероятно, дело в том, что пулеметы стреляют винтовочными патронами, а мой штурмгевер — «промежуточным», то есть укороченным. И то, что не пробивает штурмгевер даже бронебойными, пулемет с бронебойными боеприпасами мог бы и пробить, скорей всего, ацтеки об этом тоже знают.

Ну что ж, теперь я один-одинешенек, дирижабль на помощь не спешит, подмоги нету, патроны на исходе, бежать некуда. Надо было послушать Брунгильду — и тогда прямо сейчас я лежал бы в обнимку с ее горячим телом в кровати номера «люкс», а не сидел, медленно истекая кровью, на холодном мраморе.

Впрочем, одно я знаю точно: истечь кровью мне не судьба. Просто не успею.

Летит граната, я перекатываюсь в ту сторону, ловлю, бросаю обратно, перекатываюсь обратно, ловлю вторую и тоже возвращаю. В трех метрах от меня падает третья, но она взорвется у меня в руке, так что я скатываюсь с лестничной площадки вниз по боковым ступеням.

Грохот, звон в ушах, но осколки проходят надо мною.

Вскочить, дать очередь. Промахиваюсь, но заставляю сразу двоих прижаться к песку, перекатываюсь. Взгляд в небо — вижу дирижабль, уходящий дальше ко входу в бухту и поливающий трассерами берег. Там тоже кипит бой, летающая боевая машина идет туда, где она нужнее — но лично для меня это значит, что спасения ждать не стоит.

Впрочем, я и так это знал.

Вскочить, дать очередь — и в перекат. Я не слышу разрывов за спиной, только ощущаю боль от новых осколков. Ну, паскуды, еще парочку из вас я с собой заберу, а в аду сочтемся за все… Мой очередной выстрел попадает точно, ацтек роняет ружье и повисает на заборчике. Убрать голову, перекат, перекат, перекат — я делаю это машинально, не задумываясь, но начинаю слышать за спиной разрывы и задним числом понимаю, что перекатами уходил от осколков. Боль пронзает руку: значит, от этого осколка я уйти не мог ни в одном варианте будущего.

«Последний бой у старой цитадели, у башни, что склонилась над обрывом»… как-то само пришло на ум. Откуда я знаю эти строки? Наверное, песня из прошлой жизни. Цитадели, правда, нет, за спиной отель. И обрыва вроде как нет — но на самом деле отступать все равно некуда.

Граната падает на меня сверху — не выставь я руку, шлепнулась бы на кумпол. Отправляю обратно — грохот, жаль, никто не кричит. Ну тут уж ничего не поделать, так-то у них броня бронебойные пули останавливает, так что осколки и подавно.

Тут взрыв чуть в стороне и звон стекла. Смотрю — а один чуть обошел, разбежался и при помощи гарпунометателя на руке запулил крюк-кошку в окно на втором этаже. Врубает лебедку на поясе и буквально взбегает по стене, хватается за подоконник. Я стреляю в него, он разжимает руки и молча летит вниз: то ли броня сбоку тоньше, то ли я нашел еще одно уязвимое место. Грохот при падении — будь здоров, вся махина весит точно больше ста пятидесяти килограммов, это просто чтобы не ошибиться, не удивлюсь, если все двести.

В какой-то момент они наконец-таки решились пойти в лобовую ура-атаку, но тут далекий пулемет снова заработал. Пулеметчику наконец-то улыбнулась удача и он даже попал: пуля высекла из бегущего ацтека сноп искр, его костюм выпустил струйку дыма. Правда, сам носитель костюма не пострадал, однако внезапная поддержка вынудила ацтеков снова рассредоточиться за укрытиями. Трусоватые они какие-то.

Двое самых шустрых успели преодолеть заборчик, но внезапная отмена атаки их деморализовала. Один уходит перекатом за статую в стороне, где еще не валяется ничей труп, а второй не придумал ничего лучше, как побежать обратно. Я, конечно, выпустил ему вдогонку очередь — и ацтек гремит по асфальту. Задняя броня не такая крепкая, бронебойную пулю не держит.

Перестреливаюсь с парой осторожных краснокожих, ни в кого не попадаю, прячусь, переползаю и получаю еще один осколок в ногу — или два? Протягиваю руку, хватаю гранату и бросаю обратно, слышу дикий вопль: тот шустрый успел подобраться совсем близко, и тут я ему вернул подарочек.

Выглядываю и стреляю — мимо, успел спрятаться за угол буфета. Выглядывает второй — и я попадаю трясущейся, мокрой от крови рукой. Он падает, а я прячусь, переползаю — перекатываться уже нет сил. Снаряд рвется за спиной, обжигая руку, выглядываю и стреляю в ответ. Мимо. Снова рвутся снаряды, правда, в парапет, потому что стреляют издали. Кажется, тех, кто был близко, я перебил, остальные держат почтительное расстояние, поняв, что я феноменально метко стреляю.

Лежа, перезаряжаю автомат, с трудом поднимаюсь: мрамор под ногами скользкий от крови, в основном, моей. Конечности, кажется, вот-вот оторвутся, но… патроны еще есть.

Топот ног: бегут на штурм.

Поднимаюсь из-за парапета и открываю огонь. Они начинают метаться туда-сюда, но я продолжаю стрелять. Ацтеки тоже стреляют на бегу, но я уже не пригибаюсь, только один раз отшатываюсь в сторону и продолжаю стрелять. Вот двое садятся на колено для выстрела, и в этот момент я одного укладываю. Выстрелы — стреляют с трех точек, я падаю за парапет. Так, черт, где последний магазин?!

Пальцы немеют, но я кое-как вставляю рожок в паз и снимаю затворную задержку. За спиной рвутся снаряды, я, лежа на боку, подтягиваю ноги в позу эмбриона, и теперь осколки попадают преимущественно в бронежилет и каску. Стреляют по очереди, долго, надеясь полностью меня измочалить перед штурмом…

И тут свет фонарей частично заслонило: дылда в бронекостюме довольно резво перемахнула через парапет, подпрыгнув, фактически, метра на два от земли, в одной руке у него что-то длинное и зубчатое — не иначе, ацтекский вариант «ножика фюрера», только по размерам это ничего так себе цепной пиломеч.

Вскидываю автомат: я, по сути, лежу у его ног, чуть в стороне, и стреляю снизу вверх. С расстояния всего в два метра мне замечательно виден в деталях массивный бронекостюм, я вижу, где примерно у него уязвимые места…

Но вначале — меч.

Он зажимает «газ», но я успеваю попасть в его оружие буквально в упор, от дульного среза до пиломеча сантиметров тридцать. Летят обломки и куски цепи, меч больше не опасен. Вторую очередь я отправляю ему в голову, а вернее — в самый