Сочинения - Жак Лакан

прерывается в тот момент, когда заканчивается группа слов, которые можно назвать индексными терминами, причем речь идет либо о терминах, обозначенных по их функции в сигнификате, согласно использованному выше термину, как перевертыши, либо именно о тех терминах, которые в коде указывают на позицию субъекта на основе самого сообщения.

После этого лексическая часть предложения, то есть та, которая состоит из слов, определяемых кодом, независимо от того, идет ли речь об обычном или бредовом коде, остается неусвоенной.

Разве не поражает преобладание функции означающего в этих двух порядках явлений, не побуждает искать то, что лежит в основе ассоциации, которую они представляют собой; кода, состоящего из сообщений на коде, и сообщения, сведенного к тому, что в коде указывает на сообщение.

Все это нужно было с величайшей осторожностью перенести на график, на котором в этом году я попытался изобразить связи, внутренние для означающего, в той мере, в какой они структурируют предмет.

Ведь здесь существует топология, совершенно отличная от той, которую можно было бы представить, исходя из требования непосредственной параллели между формой явлений и их путями в нейраксисе.

Но эта топология, которая следует линиям, заложенным Фрейдом, когда он, открыв область бессознательного благодаря своей работе над сновидениями, взялся описывать динамику бессознательного, не чувствуя себя ограниченным какой-либо заботой о локализации коры головного мозга, - это именно то, что может лучше всего подготовить почву для вопросов, которые будут обращены к поверхности коры головного мозга.

Ибо только после лингвистического анализа феномена языка можно обоснованно установить отношение, которое он составляет в субъекте, и в то же время разграничить порядок "машин" (в том чисто ассоциативном смысле, который этот термин имеет в математической теории сетей), которые могут реализовать этот феномен.

Не менее примечательно, что именно фрейдистский опыт привел автора этих строк в том направлении, которое представлено здесь. Давайте же рассмотрим, что этот опыт привносит в наш вопрос.

II После Фрейда

1. Какой вклад внес Фрейд? Мы начали с того, что в отношении проблемы психоза этот вклад привел к отступлению.

Это сразу бросается в глаза по упрощенному характеру элементов, на которые ссылаются в концепциях, сводящихся к одной фундаментальной схеме, а именно: как внутреннее может быть передано внешнему? В сущности, субъекту бесполезно пытаться охватить здесь непрозрачное id, поскольку именно как ego, в конце концов, в полной мере выраженное в нынешней психоаналитической ориентации, как тот самый неразрушимый percipiens, на него ссылаются в мотивации психоза. Этот percipiens всемогущ над своим не менее неизменным коррелятом, реальностью, и модель этой власти выводится из доступной обычному опыту данности - аффективной проекции.

Современные теории примечательны тем, что этот механизм проекции используется совершенно некритично. Возражения против такого использования просто ошеломляют, однако это, похоже, никого не останавливает, и это несмотря на все клинические данные о том, что нет ничего общего между аффективной проекцией и ее предполагаемыми бредовыми эффектами, например, между ревностью неверного супруга и ревностью алкоголика.

Фрейд в своем эссе об интерпретации случая Шребера, которое читается настолько плохо, что обычно сводится к последующим пересказам, использует форму грамматической дедукции, чтобы представить переключение отношения к другому в психозе, а именно различные способы отрицания пропозиции "Я люблю его", из чего следует, что это негативное суждение состоит из двух этапов: первый - изменение значения глагола ("Я его ненавижу") или инверсия пола агенса или объекта ("Это не я" или "Это не он, а она" - или наоборот); второй - инверсия субъектов ("Он меня ненавидит", "Это ее он любит", "Это она меня любит") - логические проблемы, формально связанные с этой дедукцией, не оставили никого равнодушным.

Тем более что Фрейд в этом тексте прямо отказывается от механизма проекции как недостаточного для объяснения проблемы и переходит в этот момент к очень длинному, подробному и тонкому обсуждению репрессии, предоставляя нам в то же время несколько камней для решения нашей проблемы - скажем лишь, что эти камни продолжают незыблемо стоять над тучами пыли, образующимися на психоаналитической стройке.

2. Впоследствии Фрейд выпустил статью "О нарциссизме". Этот текст был использован в тех же целях, а именно для накачивания и выкачивания либидо перципиентами в соответствии с каждым поворотом психоаналитической линии партии. Таким образом, percipiens получает право надувать и сдувать фиктивную реальность.

Фрейд представил первую теорию того, как эго конституируется в соответствии с другим в новой субъективной экономике, определяемой бессознательным: в ответ на это кто-то прославил в этом эго заново открытые старые добрые, защищенные от дураков перципиенты и синтезирующую функцию.

Стоит ли удивляться тому, что для лечения психозане было получено никакой другой пользы, кроме окончательной пропаганды идеи потери реальности?

Это еще не все. В 1924 году Фрейд написал острую статью "Утрата реальности при неврозе и психозе", в которой обращает внимание на то, что проблема заключается не в утраченной реальности, а в той, которая ее заменяет. Это все равно что разговаривать с глухим, поскольку проблема решена; запас вспомогательных средств находится внутри, и они извлекаются по мере необходимости.

Фактически, это схема, с которой даже М. Катан в своих исследованиях, где он так внимательно следит за различными стадиями психоза Шребера, руководствуясь стремлением проникнуть в препсихотическую фазу, удовлетворяет себя, когда использует защиту от инстинктивного соблазна, от мастурбации и гомосексуальности в данном случае, чтобы оправдать всплеск галлюцинаторной фантасмагории, занавес, поставленный операцией percipiens между склонностью и ее реальным стимулятором.

Подумать только, что эта простота должна была утешить нас на какое-то время, если бы мы сочли, что ее достаточно для объяснения проблемы литературного творчества в психозе!

3. В конце концов, какую проблему он мог бы еще воздвигнуть в качестве препятствия для дискурса психоанализа, когда импликация тенденции в реальности является ответом регрессии их пары? Что может утомлять умы, которые соглашаются с тем, что с ними следует говорить о регрессе, не различая регресс в структуре, регресс в истории и регресс в развитии (которые Фрейд всегда дифференцирует как топографические, временные или генетические)?

Я воздержусь от того, чтобы тратить здесь время на составление описи путаницы. Она хорошо знакома тем, кого мы обучаем, и не представляет интереса для других. Я довольствуюсь тем, что предлагаю для общего размышления эффект недоумения (dépaysement), возникающий при виде спекуляции, которая обречена ходить по кругу между развитием и окружением, просто благодаря особенностям, которые, тем не менее, являются арматурой фрейдистского здания: а именно: поддерживаемая Фрейдом эквивалентность воображаемой функции фаллоса у обоих полов (долгое время вызывавшая отчаяние у любителей ложных "биологических" окон, то есть у натуралистов), комплекс кастрации,