Институтки. Тайны жизни воспитанниц - Надежда Лухманова

Учить, управлять, производить – удел мужчины.

Украшаться, подчиняться и получать готовое производство – участь женщины.

Мужчина может писать, женщина должна шить.

Мы приучаем девочку ходить, держаться, говорить и смотреть совсем иначе, чем мальчика. Мы предоставляем мальчику свободу расти, развиваться и выяснять свою самостоятельную личность, мы выделываем девочку, старательно выливаем ее в старую, хорошо известную нам форму и тщательно подавляем в ней всякую самобытность.

То, что мальчик смеет, о том девочка не должна и помышлять; мальчикам мы внушаем покровительство над девочкой, а девочке – слепое доверие в превосходство мальчика, и таким образом заранее готовим властелина и рабу; мужчина с колыбели привыкает смотреть на женщину как на существо, которым надо руководить, и женщину приучаем всегда рассчитывать на помощь и защиту мужчины. Мальчик должен быть храбр, трусливая, робкая девочка кажется особенно прелестной. Мальчик должен быть правдив, девочку мы сами учим хитрить и лукавить, называя это ласковостью и застенчивостью. Мальчик может рвать и бить свои игрушки, кричать, драться, много есть, пить, много бегать, это все качества «молодца», девочка должна подавлять все свои порывы, быть во всем грациозна и умеренна, иначе она будет несносна, невоспитана, и ее начнут обуздывать всеми мерами. Мальчику мы даем палку, мяч, лапту, девочке – куклу, которую она сентиментально нянчит и целует.

Есть мнение, что игра в куклу – это трогательная эмблема материнства, но тогда спросите любую девушку, имевшую в детстве много кукол, где теперь все ее фарфоровые, деревянные и тряпичные дети, и она расскажет вам длинный мартиролог этих разбитых, искалеченных, подаренных, выброшенных, пропавших без вести детей. Если мы связываем с куклой идею будущего ребенка, то не должны дарить ей маленьких, нарядных дам, а это должен быть толстый «ваву», с которым ее надо научить играть, т. е. по всем правилам искусства выучить ее пеленать, носить, купать этого ребенка, петь ему песни, обшивать, но непременно самой, менять его белье и опять-таки самой же стирать его и гладить.

Такая игра, в которой принимала бы участие и мать, была бы, конечно, для 8-9-летней девочки первыми практическими уроками ухода за ребенком, но в эти годы у нас девочки уже редко играют в куклы, это – период, с которого начинается бессистемное чтение плохих детских книг и ломанье заводных игрушек, а до этих лет мы наполняем комнаты наших девочек кукольными одалисками, валяющимися день и ночь в шелковых платьях и юбках по коврам и диванам.

Словом, – с самого рождения ни на минуту не даем девочке быть человеком, не хотим даже в первые, бессознательные годы дать ее телу и духу полную свободу развиваться. Мы перерабатываем все ее члены: руки, ноги, талию, волосы, как и ее характер, понятия и поступки на узко специально-женский лад, и потом удивляемся – отчего и откуда идет вечная рознь между мужчинами и женщинами, отчего два пола, созданные для того, чтобы жить тесною, слитною, общечеловеческою жизнью, не понимают даже друг друга и смотрят диаметрально противоположно на одно и то же жизненное положение.

А между тем жизнь идет своими таинственными, неизвестными нам путями, скрывая от нас даже самое близкое будущее. Жизни нет дела до наших людских распределений на сильный и слабый пол, и часто смерть похищает сильного мужчину, оставляя на руки слабой женщине заботу не только о семье, но иногда и весьма сложные, запутанные дела. Вот тут-то и проявляется вся ложь женского воспитания. Женщина, изнеженная, привыкшая жить за чужой спиной, не знающая законов, не имеющая никакого жизненного опыта, гибнет не только сама, но губит и детей, и дело. Женщина же умная, с характером, которую воспитание не изнежило и не исковеркало, проявляет в таких испытаниях не дамские, никому не нужные качества, а общечеловеческую смекалку, ум, спокойствие и смело берется за дело, не боясь ни насмешек, ни неизбежных, на первых порах, ошибок. И таких матерей, заменивших собою в семье и отца, и работника, мы встречаем во всех слоях общества: среди крестьян, среди купечества и среди высшей аристократии. Нечего нам называть исторические имена таких женщин, каждый из нас в современной жизни встречал таких матерей и тружениц, но, к сожалению, они составляют исключение, большинство же женщин, воспитанных как особа слабого пола, попав в такое положение, теряются и гибнут, если не встретят на своем пути нового мужчину, который возьмет их под свое покровительство. Вот почему самые богатые матери должны воспитывать своих дочерей с разумным взглядом на жизнь, с хорошо направленной волей и практическими знаниями, которые всегда, во всяком положении дадут ей возможность не потеряться, не погибнуть самой и не погубить детей. Дочь надо воспитывать как человека, а не готовить из нее специально «барышню», из которой выйдет «дама».

Когда девочки нашего среднего круга подрастают, то являются три пути для их воспитания: 1) домашнее; 2) институтское; 3) гимназическое.

Домашнее воспитание бывает двух сортов: 1) когда родители настолько богаты и идейны, что смело берут на себя воспитание и учение по серьезно обдуманной, определенной программе; 2) когда девочка болезненна, с плохими способностями и не может выдержать режима общественного воспитания.

О домашнем воспитании трудно говорить, оно всецело зависит от личных качеств семьи и от среды, в которой семья вращается, и может дать как самые лучшие, так и самые печальные результаты.

Институтское воспитание имеет много за себя, но еще более против себя. Хорошие стороны институтского воспитания состоят в добросовестном среднем образовании, которое там дают детям, в хороших гигиенических условиях и в непрерывном надзоре; из института безусловно выходят благовоспитанные девушки.

Этим и исчерпывается весь актив институтского воспитания; пассив его гораздо разнообразнее.

Прежде всего институт – это оранжерея для культивирования женственности, для выделки всех специальных преимуществ и недостатков особы женского пола.

Институтская дисциплина убивает самостоятельность, система воспитания состоит в искоренении всякой инициативы, всякого проявления своего «я». Поклоны, жесты, манера ходить, держаться, говорить, даже думать делаются общеинститутскими, что и накладывает на всех воспитанниц особый, всем известный штамп.

Первый институт был основан императрицей Екатериной Великой. Это был первый идейный протест против господствующих тогда жестоких нравов общества. Девочки самых родовитых семейств принимались в институт не иначе, как после подписки, данной их родителями, что они вполне отрекаются от воспитания своих детей в течении 9 или 11 лет, смотря по годам поступавшей в институт девочки.

Институтки на уроке танцев. 1900-е гг.

Институтки воспитывались в полном незнании реальной жизни. Начальницам и классным дамам вменялось в обязанность занимать сердце и ум девочек полезными, но необременительными сведениями, и всегда соединенными с приятными впечатлениями. Известия о семейном горе, даже о смерти близких не передавались девочкам в стенах института. Первые 40 учениц, выпущенные Бецким из института, вызвали злую эпиграмму, о которой и теперь упоминается в «Русской старине»: «Пустил в свет Бецкий сорок кур, все преотменных дур»…