Огонь души - Барбара Вуд

Рани удивленно посмотрела на нее, а потом с жаром схватила ее руку:

— Боги благословили тебя, дитя мое. Это ведь не повод грустить!

— Нет, Рани, это не так. Потому что теперь я не могу ехать вместе с Вульфом. Я больше не могу путешествовать.

Смех Рани стих.

— Понимаю. Конечно. Но что сказал на это Вульф?

— Я ему еще не сказала.

— Почему?

— Потому что он останется, если узнает, что я беременна. Тогда он не поедет с Гуптой.

— Вы ведь можете поехать вместе, когда ребенок родится.

Селена покачала головой:

— Это будет утомительное путешествие. Маленький ребенок был бы только помехой. Нам пришлось бы ждать, пока ребенок будет в состоянии вынести все тяготы такого путешествия. И куда бы мы отправились? И что это была бы за семья? Вульфа ждут жена и сын, к которым он должен вернуться. А мне нужно назад, в Антиохию, к Андреасу. И как бы мы жили с ребенком? Так нельзя. Нам с Вульфом не суждено быть всегда вместе.

В глазах Селены блеснули слезы. Рани взглянула на нее с сочувствием.

— Тогда ты не должна ничего говорить ему, — осторожно высказалась она. — Ради его и ради своего блага. Тебе нужно найти предлог, чтобы остаться здесь. Ты должна настоять, чтобы он ехал один.

— Я не могу скрывать это от него, — сказала Селена дрожащим голосом, — он имеет право знать.

Лицо Рани помрачнело. Тайны, думала она. Я храню свою тайну уже тридцать шесть лет. Только один-единственный человек знает об этом. Нимрод. Нимрод знает…

— Было бы эгоистично с моей стороны рассказать все Вульфу, — пробормотала Селена, — потому что я знаю — тогда он останется со мной. Если он узнает о ребенке, он не покинет Персию. Но он должен ехать назад, к своему народу, который нуждается в нем. А я должна вернуться в Сирию и найти Андреаса. Я люблю Вульфа, Рани, но Андреасу я принадлежу душой и телом. Они — как небо и земля, и я люблю их по-разному. Вульф был мне другом и спутником в скитаниях, он спас мне жизнь, и я его спасла. Связь между нами совершенно особого рода. Но наши судьбы не связаны между собой. Ах, Рани, что же мне делать?

Рани не ответила. Она смотрела на Селену так озадаченно, будто только что поняла нечто поразительное. Когда она наконец заговорила, ее голос был похож на шепот.

— Ради всех святых, так это все-таки ты…

Селена непонимающе смотрела на нее.

— Ты — конец доктора Чандры, — выпалила Рани. — Селена, что ты собираешься делать после рождения ребенка? Куда ты отправишься?

— В Антиохию. Но только когда ребенок наберется сил. Я сразу же отправлюсь на юг, потому что солдаты Лаши не ищут одинокую женщину с маленьким ребенком.

— Возьми меня с собой!

— Взять тебя с собой?

— Да, возьми меня с собой на запад, Селена. Помоги мне бежать из этой тюрьмы! Я хочу увидеть запад, я хочу увидеть твой мир, Селена. Послушай! — Рани говорила быстро, так что ее лицо раскраснелось. — Нимрод сказал, что в этом дворце появится четырехглазый человек и положит конец жизни доктора Чандры в этих стенах. Ты этот человек, Селена. Ты и ребенок, которого ты носишь под сердцем, вместе у вас четыре глаза.

Селена была озадачена.

— Но какое отношение имеет ко мне доктор Чандра?

— Ты же собираешься уехать отсюда, верно? Если я поеду с тобой, доктор Чандра прекратит свое существование и предсказание исполнится.

— Я вообще ничего не понимаю.

Рани хлопнула в ладоши. Мико, старая служанка, вошла в комнату. Принцесса сказала ей что-то на своем языке, и Мико недоуменно уставилась на нее. Потом Рани опять обратилась к Селене:

— Сейчас я открою тебе тайну, которую знает только Нимрод.

Мико вышла и вернулась через несколько минут с узлом в руках, положила его Рани на кровать и снова удалилась. Озадаченная Селена ждала, что будет дальше. Вдруг Рани откинула сатиновое покрывало и опустила ноги на пол.

— Вот, — произнесла она, развязывая узел, — это доктор Чандра.

Селена, онемев, наблюдала за происходящим. Поверх аккуратно сложенного платья, которое она видела в павильоне, — лимонно-желтой накидки и такого же цвета тюрбана — лежала густая черная борода.

— Посмотри, — сказала Рани и поднесла бороду к своему лицу. — Теперь ты понимаешь?

Селена вытаращила глаза.

— Ты? — выпалила она. — Ты и есть доктор Чандра?

Рани встала, бросив на кровать фальшивую бороду, и подошла к двери, которая вела в сад.

— Сколько себя помню, я всегда хотела лечить людей, — сказала она, глядя на дождь. — Еще будучи ребенком, когда я находила больных или раненых животных, я брала их к себе и ухаживала за ними. Я не могла понять, почему женщина недостойна заниматься врачеванием.

Я была упрямым ребенком. Я воевала со своим отцом. Я хотела учиться в одной из больших медицинских школ в Мадрасе или Пешаваре. Когда он сообщил мне, что я должна выйти замуж за персидского принца, я закрылась в комнате и отказалась есть. Я хотела умереть с голоду. Мне было двенадцать лет, и я точно знала, чем я хочу заниматься в жизни.

Рани обернулась и, улыбаясь, посмотрела на Селену.

— Выйти замуж за жирного принца и нарожать кучу детей не входило в мои планы.

Селена слушала ее как завороженная. Когда Рани рассказала о своем обмане — о том, что тридцать шесть лет она вела двойную жизнь, — ей все стало ясно: откуда у Рани были такие знания в области медицины, откуда она знала все, что Селена делала в павильоне, почему доктор Чандра так редко говорил с ней.

— Я следила за тем, чтобы никто не видел меня в обоих обличьях, — объяснила Рани. — Те, кто работал вместе с доктором Чандрой, никогда не видели принцессу. Кроме Нимрода только вы, ты и Вульф, видели меня и как принцессу, и как доктора Чандру.

Услышав все это, Селена рассказала Рани, как она была удивлена ее параличом, и объяснила ей опыт со стопой, которому ее научил Андреас.

— Если погладить здоровую ногу, пальцы рефлекторно сжимаются. С парализованной ногой этого не происходит. И твои пальцы сжались. Это озадачило меня.

Селена встала и подошла к Рани, стоявшей возле двери.

— Что случилось, когда тебя привезли сюда? — спросила она.

— Сначала я хотела бежать, — ответила Рани, — я хотела переодеться мальчиком и странствовать по свету, — она вздохнула, — но меня заперли в комнате до свадьбы. Тогда я выдумала лихорадку, а потом притворилась, будто не владею ногами. Я знала, что тогда буду уже не нужна моему мужу.

Она обернулась к Селене:

— О рефлексе стоп, что ты мне сейчас рассказала, здесь в Персии ничего не знают. На мое счастье, наверное. Иначе мой обман давно бы раскрылся. Я позволила врачам щипать меня и колоть иглами, пока меня наконец не оставили в покое и не забыли. Принц женился на другой, а я стала Достойной Сожаления.