Заговор Высокомерных - Елена Тюрина

Не держал бы он ее в объятиях – она бы тут же рухнула на пол.

… Всеми правдами и неправдами ей все же удалось убедить его не обращать внимания на ее пьяный треп. Дескать, никакого ордена у нее нет и никогда не было. Судя по маниакальному виду Николя и той настойчивости, с которой он пытал ее вопросами, молодой человек вряд ли поверил. Но ему нужно было ехать на работу, поэтому вскоре Волговский убрался из ее номера, предупредив, что вечером вернется. Дарья не стала спрашивать, что скажет на это его супруга, которая, как выяснилось, имелась. Он постоянно сбрасывал звонки от нее, стало быть, не особо церемонился с этой несчастной женщиной.

Днем, вместо запланированного похода по магазинам с целью прикупить шмоток и посмотреть на «шик и блеск» модного Парижа, Лисневская собирала вещи, которых, к счастью, взяла с собой не много. А потом отправилась в Бобиньи к Марии Владимировне. Не попрощаться с ней Дарья просто не могла.

Глава

XXXIV

Чай в аккуратных фарфоровых чашечках источал божественный аромат жасмина и липы, переливаясь медово-янтарным цветом.

– Мне жаль, Дашенька, что вы так быстро покидаете Францию. Нужно было вам остановиться у нас, а не в гостинице, – чуть укоризненно говорила Мария Владимировна.

Спокойный приятный голос хозяйки и умиротворяющая атмосфера ее дома помогли успокоиться и на какое-то время отпустить собственные проблемы. Но в ответ на ее слова Лисневская лишь отвела глаза.

– Это из-за Николя? У вас с ним что-то есть? …Если не хотите, не отвечайте.

Дарья почувствовала, как покраснела. Ей было стыдно и неловко.

– Николушка, конечно, не ангел. Далеко не ангел. Но и ему в жизни досталось. Дочь по молодости и глупости неудачно выскочила замуж. Все боялась в девках засидеться. Сначала этот брак казался вполне удачным – муж архитектор, из хорошей семьи. Но позже открылось, что он много пил, был заядлым картежником и повесой. Маленького Николая страшно избивал, один раз даже чуть ли не до полусмерти. Люси тогда и ушла от него, сына забрала, дала ему нашу фамилию.

Лисневская слушала, отпивая горячий напиток маленькими глотками.

– И что, Николя никогда не спрашивал об отце? – она вопросительно подняла бровь.

– Нет. Он же все помнит. Правда лет в семнадцать он высказывал мысли найти папу и отомстить. Но мы с ним поговорили по душам, и мальчик оставил эту затею.

«Значит, несносный и мстительный характер у него был всегда», – подумала Дарья.

– В школе у него отношения с ребятами не сложились – вечно его обижали, отбирали карманные деньги. Причем он был гораздо смышленее Андрюши, – неспешно продолжала свой рассказ Мария Владимировна. – У них ведь небольшая разница – всего два года. Андрей хоть в учебе и не поспевал, но с детства был душой компании, заводилой. Коля ему, может быть, даже в чем-то завидовал. Но выросли мальчишки и, слава Богу, поладили. Одно у них всегда соперничество было – кому графские ордена достанутся. Еще совсем малышами дрались и спорили из-за тех наград. У нас в доме раньше что-то вроде комнаты-музея имелось. Там хранились все оставшиеся от графа вещи – портрет, парадный мундир, сабля и пистолеты, подаренные самим императором. Часть вещей я потом решила передать настоящему музею, но самые ценные награды остались в семье. Как умру, будет, что детям передать. И пусть что хотят, делают – продают или берегут для своих потомков. В вашей семье тоже вот так помнят Александра?

Мария Владимировна впервые заговорила о единокровном брате своего деда. Но Дарье нечего было ей рассказать. Она до всей этой истории с орденом мало интересовалась своими предками.

– Нет, музеев у нас дома не было. Но вот кого мы всегда очень почитали, так это моего отца. Он был военным. Воевал в Афгане, погиб в первую Чеченскую, – принялась рассказывать Лисневская. – Про людей иногда говорят – простодушный, добрый, простой. В моем понимании это синонимы. Папа был именно таким. Мне было всего четыре года, когда отца не стало, но я его хорошо запомнила. Он был человеком с открытой душой и чистыми промыслами. А ум таким людям дается от природы. Пока он был жив, у нас была дружная семья, а теперь каждый сам по себе, потеряно основное связующее нас звено. До недавнего времени я вообще не встречала подобных ему людей. А сейчас встретила…

Дарья замолчала, и Мария Викторовна поняла, что дальше она говорить об этом не намерена.

За беседой время летело незаметно. За окном весь день было серо и неприветливо, а сейчас и вовсе начало темнеть. Но Лисневская не спешила прощаться. Быть может, она больше никогда не увидит эту женщину и не узнает ничего нового о прошлом своего рода. В конце концов, для этого она и приехала во Францию. А еще не хотелось выходить в холодную промозглую серость. Здесь, у электрического камина, за приятной болтовней отогревалась душа.

– Хотите еще чаю? – оживилась хозяйка. – Только вот Поли пошла во двор, надо ее позвать, чтоб заварила и подала.

– Я сама схожу, не беспокойтесь, – улыбнулась Дарья.

– Тогда еще печенье прихватите, – крикнула ей вслед хозяйка.

Кухня находилась в левом крыле дома. Чтобы попасть в нее, следовало пройти по коридору, двери из которого вели в несколько комнат – библиотеку, кабинет и одну из гостевых спален.

Дверь в кабинет оказалась приоткрыта, и там явно происходило какое-то движение. Молодая женщина не стала заглядывать, но и в небольшом проеме было не трудно увидеть Николя. Он говорил по телефону на французском. Из его слов Дарья мало что поняла, единственное, что резануло слух – название автосалона, которым она раньше руководила, и адрес его местонахождения. В принципе, именно это и заставило ее прислушаться. Не может быть, чтобы Волговский там бывал! Хотя, он же как-то обмолвился, что ездил в Россию с целью вернуть орден… И наверняка он виделся там с кузеном… Странно. Почему Николя так и не ответил, когда именно состоялась его поездка?

Пока заваривала чай, Дарья думала об этом. И решила, что Мария Владимировна должна знать, когда внук ездил в Россию. Поэтому бросив все, поспешила в гостиную. Однако навстречу ей вышел Николя собственной персоной. Выглядел он не менее опешившим, чем она. Но взял себя в руки быстрее.

– Привет, беглянка. Куда запропастилась? Почему на звонки не отвечаешь?

– Некогда, – подчеркнуто холодно ответила Лисневская, скрестив руки на груди.

– Чай не по нраву я девице? Рожей не вышел? – паясничал Волговский. – Это потому что ты не знаешь, какой я романтик! Романтиков барышни любят. Тебе когда-нибудь читали стихи?

– О, нет, избавь меня от этого удовольствия!

Николя тут же принялся развязно декламировать:

– Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей! 33