На острие - Майкл Ридпат

– Там есть бар, – сказал Мартель, показывая лыжной палкой на небольшое шале у подножия пологого склона. – Может, выпьем пива?

– Почему бы и нет? – ответил Бодинчук.

Они грациозно скатились по склону, освободились от лыж и открыли застежки на ботинках. Мартель взял для гостя пива.

Следом за ними в шале вошли два весьма мощного сложения лыжника и заказали кофе. Михайло Бодинчук был предусмотрительным и осторожным путешественником. Даже на лыжных склонах предпочитал не оставаться в одиночестве. Мартель и Бодинчук обычно встречались в Швейцарии, поскольку Михайло избрал эту страну базой для своих международных операций. Они познакомились в Женеве, а представил их друг другу Шалмэ.

Полдень еще не наступил, и бар был почти пуст. У Мартеля пересохло горло, и, прежде чем начать говорить, он сделал здоровенный глоток пива.

– Операции с евро идут превосходно, – соврал он.

– Рад это слышать, – ответил Михайло на приличном английском.

Мартель не знал, как поступить. Его сердце бешено колотилось, а горло пересохло даже сильнее, чем раньше. Ему предстояло перейти черту, которую он до этого момента никогда не переступал. Он шел на все, чтобы удержать фонд «Тетон» на плаву. Почти на все. Но затем из Лондона пришла весть о том, что все может взорваться в один миг. Он долго сомневался и раздумывал над тем, о чем он намерен был сейчас попросить своего клиента. Но другого пути у него не было.

Он сделал глоток пива и сказал:

– Вообще-то, Михайло, я хочу попросить тебя помочь мне в одном небольшом дельце.

– Послушай, Жан-Люк, – подняв глаза к небу, заявил Бодинчук, – когда я впервые инвестировал в твой фонд три года назад, предполагалось, что это будет моим законным бизнесом.

– Который уже принес тебе весьма приличный доход. По последней оценке, ты утроил свой вклад.

Первоначальные инвестиции Бодинчука составили сто миллионов долларов – даже для него деньги весьма серьезные.

– Что верно, то верно, – улыбнулся гость.

Мартель знал, что он Бодинчуку нравится. Способность превращать один доллар в два игрой на рынке сильно занимала украинца, делавшего деньги несколько более примитивными методами.

– Дело действительно небольшое, – продолжил Мартель, – и для тебя не составит никакого труда. – Он оглядел помещение бара. В дальнем углу сидела какая-то парочка, бармен мыл бокалы, и на него пялилась лишь пара телохранителей-украинцев. – Позволь объяснить. Имеется женщина, которая работает в одном из лондонских инвестиционных банков. Зовут ее Дженнифер Тан…

Бодинчук его выслушал и проделал то, что требовалось. Годом позже состоялась еще одна встреча – на сей раз в Женеве. Темой их беседы был Перумаль Тиагажаран. Да, Михайло Бодинчук сумел доказать, что является образцовым инвестором.

Соединение с Киевом состоялось, и Мартель услышал знакомый голос украинца.

– Привет, Жан-Люк. Неужели рынок тебя снова донимает?

Уловив в тоне собеседника некоторое напряжение, Мартель сразу занял оборонительную позицию:

– Ничего подобного. Ты, наверное, обрадуешься, узнав, что я не теряю присутствия духа. Мы по-прежнему имеем весьма прочную позицию. Не сомневаюсь, что через два месяца будем проводить беспрецедентную для истории хеджевых фондов операцию. Речь идет о миллиардах.

– Великолепно! – Мартелю показалось, что тон Бодинчука стал немного теплее. – Ты отчаянный парень и своих решений не меняешь. Мне это нравится.

– Такой подход себя оправдывает, – сказал Мартель.

– Да, до тех пор, пока работает, – заметил Бодинчук, и Жан-Люку почудился в тоне украинца намек на угрозу.

Мартель прекрасно понимал, что если фонд «Тетон» погибнет, то он навсегда потеряет не только капитал, ранчо, репутацию и самоуважение, но и доверие инвесторов. В случае с Бодинчуком это могло иметь фатальные последствия.

– Михайло, есть небольшое дельце, в котором ты мог бы мне помочь. До меня дошли слухи, что в «Блумфилд-Вайс» один тип снова начинает ворошить грязное белье. Его зовут Алекс Кальдер, и он работал трейдером. Занимался облигациями. Он начал задавать вопросы о смерти этой китайской девки и об индусе. Судя по всему, парень сумел уловить какую-то связь с нашим фондом.

– Понимаю.

– Не кажется ли тебе, что… что настало время заставить его замолчать? – Произнося эти слова, Мартель испытывал возбуждающее и на удивление приятное чувство. Он ощущал себя гангстерским боссом из кинофильма и снова решал, кто останется жить, а кто должен умереть.

– Не кажется. Забудь, – ответил Бодинчук. – След давно остыл, и он ничего не найдет. Поверь, мой человек вообще не отставляет следов. Никогда.

– Но если ему удалось связать обе смерти со мной, то это означает, что он добился определенного прогресса. Меня это тревожит.

– Не волнуйся.

– Нет, я все же думаю, что мы должны что-то предпринять.

– Послушай, Мартель. – В голосе Михайлы снова зазвучал намек на угрозу. – У меня нет ни времени, ни желания начинать полномасштабную войну с крупным инвестиционным банком из-за того, что должно считаться вполне легальной операцией. Чем больше трупов, тем реальнее опасность, что нашими делами займутся власти предержащие. Нельзя привлекать их внимание. Я твой клиент, а вовсе не наемная пушка. Если тебя что-то тревожит, ты должен сам с этим разбираться. Но, принимаясь за дело, будь крайне осторожен. Я не желаю, чтобы это срикошетило в меня.

– Но, Михайло…

– Это твоя проблема, Мартель. Я желаю тебе, чтобы ты оказался прав, говоря об успехе нашего совместного бизнеса.

В телефонной трубке наступила тишина.

Итак, организация дела неожиданно легла на его плечи. Этот проклятый Алекс Кальдер его действительно тревожил, что бы ни утверждал Бодинчук. Может, и в самом деле стоит что-то предпринять самостоятельно? Это было гораздо сложнее, чем обратиться с просьбой к украинцу. Займись этим Бодинчук, это была бы смерть, за которую он, Мартель, не нес бы ответственности.

Пусть так, но он должен как-то действовать. Надо найти кого-то другого, кто мог бы оказать помощь. Может быть, Викрам? Нет, не годится.

Он посмотрел на часы. Приближалось время встречи с Поэком.

Мартель сел в «рейнджровер» и выехал из Джексон-Холла на рандеву с детективом, который ждал его на плато Антилопы. Жан-Люк избегал встречаться с ним в Джексоне – городке, где он был столь популярной личностью, что его могли свободно узнать на улице, несмотря на то, что состав населения постоянно менялся.

Откуда ни возьмись на горы и в долину у их подножия опустились облака. Над полотном дороги закружилась поземка. Казалось, что крошечные снежинки не желают касаться земли. Погода в Джексон-Холле славилась своей переменчивостью: утром могло быть прекрасное голубое небо, а затем все неожиданно менялось.