Штурмовик из будущего 2 - Дмитрий Валерьевич Политов

— Да нет, — запротестовала девушка. — Не так уж и заметно, на самом деле. Просто иногда свет так падает, что под загаром будто пятна проступают. — И тут же нахмурилась. — Вот ведь, а болтали про вас невесть что! А вы, выходит, раны боевые получили.

— Страшный, поди? — невесело усмехнулся Дивин. Обычно он не слишком любил говорить на эту тему, но сегодня почему-то отвечал спокойно. Даже не испытывал особого стеснения, которое овладевало им в присутствии женщин.

— Что вы такое говорите, товарищ командир? — Девчонка аж задохнулась от возмущения. — И вообще, с лица воду не пить! — Она заразительно рассмеялась. А потом мечтательно прищурилась. — А руки у вас какие сильные. Небось, прижмете, так охнешь. И фигура.

Григорий обалдело заморгал, не зная, что сказать. Вот и пойми этих женщин. Как ляпнут, хоть стой, хоть — падай. Как между собой увязываются следы от ожогов и его фигура? Да и сила рук. Ох уж эти простые деревенские нравы. Хотя…не слишком его партнерша похожа на селянку. Дивин чуточку отстранился от девушки и окинул ее внимательным взглядом. Поношенная, но вполне аккуратная ситцевая кофтенка, довольно смелая по нынешним понятиям короткая юбка из зеленого сукна — перешивала из армейского обмундирования? — на ногах туфли со смешными старомодными пуговками. На голове белая косынка. Лицо загорелое, но даже так видны многочисленные точки веснушек. На щеках проступает румянец. Губы умело подведены. Нет, вряд ли перед ним простая колхозница. Что называется, на лбу десять классов нарисованы.

— Да вы не обращайте внимания, товарищ командир, — чертовка лукаво усмехнулась. Явно ведь срисовала, как он ее рассматривал. — Понравились вы мне. Надежный такой, как скала. Чего раньше-то не приходили? У нас здесь весело. То ли дело ваш дружок рыжий, постоянно здесь по вечерам ошивается. И ко мне уже несколько раз подкатывал. Только я ему всегда от ворот поворот выписываю.

— Неужели? — заинтересовался экспат. — А что так?

— Да он сразу норовит за пазухой пошарить и под юбку лезет, — девушка смотрела на Григория, посмеиваясь, демонстрируя ровные белоснежные зубы. Какая-то смутная мысль прошелестела в голове летчика. Но так быстро, что он не успел ухватить ее. — А вы лапать не начнете?

— Нет, что ты! — растерялся Дивин.

— Жаль, — вдруг расстроилась девица. — Что, такая страшная?

Уф! Нет, так нельзя. Как понять женщину?!

— Слушай, все имя твое спросить забываю?

— Олеся. Как в повести у Куприна. Не читали?

— Не читал.

* * *

Дивин шел через небольшой лесок рядом с девушкой. Уже стемнело, но луна сегодня была в полной силе и заливала землю неярким светом, в котором можно было разглядеть тропинку. По крайней мере экспату с его нечеловеческим зрением хватало.

— Тебе сейчас на аэродром возвращаться не нужно? — поинтересовалась Олеся, по-хозяйски, крепко, взяв летчика за руку.

— Нет, — выдавил экспат. — Мы по ночам не летаем. А что?

— Тогда пошли.

— Куда?!

— Да не бойся, что так кричишь? — тихо засмеялась девушка. — Я ж тебя не съем. Ко мне, куда же еще. Но ты не подумай, я не какая-нибудь — у меня бабушка дома. Чаем тебя угостим. С конфетами. Любишь конфеты?

— Не очень, — честно признался Григорий. Ему страшно хотелось курить, но Олеся так прижалась к нему и повисла на руке, что лезть в карман за папиросами и зажигалкой было неудобно. И, вот ведь напасть, опять с ним играла в догонялки какая-то мыслишка. Носилась метеором в голове, но в руки никак не давалась. И от этого Дивин потихоньку начинал злиться. И это вместо того, чтобы радоваться неожиданно нарисовавшемуся романтическому свиданию.

Внезапно летчик насторожился. Показалось, или за ними кто-то идет следом? Экспат остановился и напряг слух. А ведь точно. Неведомый преследователь, правда, тоже сразу остановился, но все же с небольшой заминкой и Григорию удалось распознать слабый шорох подошвы по земле.

— Ты чего? — шепотом спросила Олеся, нервно озираясь. — Иль почудилось что? Так ведь нет никого рядом.

— Погоди, — тихо попросил ее Дивин, повернув голову в том направлении, откуда раздались подозрительные звуки. — Не говори ничего. Эй, кто там? — громко крикнул старший лейтенант в темноту. — Выходи!

Тишина. А потом негромко хрустнула веточка под чужой ногой и неизвестный пошел прочь. Григорий пожал плечами. Ерунда форменная. А он уже собрался расстегнуть кобуру и достать пистолет. Так, на всякий случай.

— Ушли? — испуганно вздохнула девушка. Ее била нервная дрожь.

— Не бойся, все уже закончилось, — успокоил ее Дивин. А затем усмехнулся. — Небось Прорва приревновал и решил проследить.

— Это вы так рыжего своего зовете? — несмело улыбнулась Олеся. — Странное прозвище для летчика.

— Ничего странного, — развеселился экспат. — Жрет как не в себя, вот и вся разгадка. Знаешь, у нас ребята иногда шутят, что Рыжкова проще пристрелить, чем прокормить. — Григорий поднял голову. Луна посеребрила верхушки деревьев. Красиво. — Что, пошли дальше?

Запах дыма от костра шибанул в нос, когда они еще только выходили на окраину леса. Обычный человек может и не среагировал бы на него, но Дивин почуял присутствие других людей задолго до того, как они встретились. И поэтому рассеянно отвечал что-то расщебетавшейся Олесе, прикидывая, с кем предстоит столкнуться.

— Стой, кто такие? — окликнул их грубый голос. Девушка ойкнула и спряталась за спину летчика. Смутная тень проявилась в темноте, подошла ближе и оформилась в рослого красноармейца.

— Свои, — отозвался Григорий. Самую чуточку «подкрутил» зрение и повел головой. Ага, три человека. Один стоит перед ним, двое других присели слева, прячутся за поваленным деревом. В руках у всех троих автоматы. Патруль? Или, как это правильно называется — а, точно, вспомнил, — «секрет»! Хотя, при скрытном наблюдении бойцы вряд ли позволили бы себе разжечь костер. Другое дело, что горит он в яме, да еще так хитро, что не виден чужому глазу. Разведчики? Тьфу, ерунда, какие разведчики в собственном тылу? Или…

— Документы! — Высокий боец настороженно повел стволом ППШ. — Сейчас поглядим, что тут за свои по лесам шляются ночью, — грозно сказал он, смешно окая по-волжски.

— Браток, спокойно, — экспат осторожно высвободил рукав из цепких девичьих пальцев и