Цена вопроса. Том 1 - Александра Маринина

Роман понимал ее удивление. Как-то не вязался с материнством облик ярко и безвкусно одетой молодой красавицы, которая может без проблем остаться ночевать вне дома. Кроме того, есть такая штука, как телефон, а Антон Сташис специально натаскивал Ромку обращать внимание на то, как люди пользуются этим средством связи, и делать выводы. Невозможно представить себе вменяемую мать маленького ребенка, которая, находясь далеко от него, на работе ли, в гостях или еще где-то, оставляла бы телефон в кармане куртки в прихожей. Любая нормальная мать, оставляя своего ребенка с кем-то, хоть с бабушкой, хоть с няней, хоть с соседкой, будет держать телефон под рукой и постоянно интересоваться, как там дела, как детка покушала, как погуляла, как поспала, не случилось ли чего… Люша свой телефон даже не достала, во всяком случае, Дзюба его не видел. Получается, Антон заблуждался и учил его неправильно? Или Люша – не «нормальная» мать?

Щелк! Внутренний выключатель переменил положение, свет, льющийся из глаз Люши, мгновенно потух.

– Был, – ответила она и больше ничего не объяснила.

Но все и так стало понятно. Ребенка она потеряла. При родах ли, или во младенчестве, или позже… Кто бы мог подумать, что под этой яркой переливающейся оберткой скрыто такое горе…

Анна тоже все поняла и смутилась.

– Извини, – пробормотала она.

И снова выключатель Люши щелкнул, и снова полыхнули исходящие от молодой женщины любовь, нежность и радость жизни.

– А в Димку я влюбилась очень давно, – сообщила она. – В девятнадцать лет меня взяли в контору установщицей, у меня вид был такой легкомысленный, что меня никто всерьез не принимал, и я практически в любое место могла пролезть, хоть в квартиру, хоть в офис. Я в школьном театре много лет занималась, у нас педагог был замечательный, старая актриса из серебровского драмтеатра, она много чему нас научила. Так что и притвориться, и сыграть, и наврать-сочинить – все могла, без проблем. Установщики в другом здании сидели, и я бы Димку никогда в жизни не встретила, если бы не случайность…

Люша весело рассказывала, как познакомилась со своим будущим женихом, а Дзюба почти не слушал, думая о том, как сложилась судьба этой девушки. В девятнадцать лет она уже работала в полиции, проводила оперативные установки, значит, ребенка к тому времени не было. Наверное, он умер совсем младенчиком, вскоре после рождения. Когда же Люша оказалась на оперативной работе? Училась ли она где-то или так и работает самоучкой? Интересно, она развелась с первым мужем, потому что влюбилась в Диму, или по совсем другим причинам? Получается, она столько лет влюблена в своего гения-эксперта, а чувство до сих пор не прошло. Наверное, стало даже еще сильнее. А вдруг у Дуняши с тем человеком выйдет так же? Нет, не может быть, не может! «Так» было у нее с Ромкой, а с тем, другим – как-то иначе, и оно обязательно закончится… «Я знаю, я совсем не тот, кто вам для счастья нужен. А он – другой. Но пусть он ждет, пока мы кончим ужин…» – вспомнились почему-то слова старого романса. Кто его пел? Кажется, Вертинский, если Ромка не путает. Сам он не поклонник подобного жанра и подобной манеры исполнения, но его маме Вертинский очень нравился, и когда Роман был совсем маленьким, дома часто звучали записи этого артиста.

«Вот я и жду, когда Дуняша со своим милым закончат ужинать, – с тоской подумал Дзюба. – Но если он и вправду не тот, кто нужен ей для счастья, то у меня есть шанс дождаться. И я дождусь».

– А почему вы только сейчас женитесь, если так давно вместе? – вывел его из раздумий голос Анны.

– Пора, – кратко ответил Дима, положив приборы на пустую тарелку.

И непонятно было, относится это слово к тому, что пришло время оформить давние отношения и создавать семью, или же использовалось как сигнал о том, что ужин закончен и нужно приниматься за работу.

Фалалеев

Мужчина лет сорока пяти, с холеным гладким лицом, подтянутый, спортивный, одетый нарочито недорого и неброско в серую куртку-пуховик и самые обычные, плохо сшитые джинсы, вернулся из Шолохова в Серебров на прокатном автомобиле, стареньком и неприметном, на котором сегодня днем уехал вслед за московским опером и его подружкой. Добравшись до гостиницы, в которой он снимал номер, мужчина поднялся в свою комнату, переоделся и сразу стал выглядеть уверенным в себе обеспеченным начальником. Перекладывая из кармана серой куртки в карман дорогого пальто мобильный телефон, он снова поймал себя на неприятном ощущении, как будто прикоснулся к отвратительной жабе.

В последнее время он стал ненавидеть телефон. Ненавидеть и бояться его. Всего несколько месяцев назад он в разговоре с друзьями радостно заметил, что ему ужасно везет в жизни: живы не только его родители и родители жены, но жива и его бабушка, то есть ему уже прилично за сорок – а он все еще внук. И один из присутствующих посмотрел на него сочувственно и произнес:

– У меня все похороны позади. А у тебя – все впереди.

Слова эти отозвались неясной тревогой, все никак не забывались, заставляли пристально всматриваться в лица отца и матери, бабули, тестя и тещи. И чем больше он всматривался, чем больше вопросов о здоровье и самочувствии задавал своим близким, тем страшнее ему становилось. Бабуле уже девяносто пять, маме – семьдесят четыре, всем остальным – около восьмидесяти. И правда ведь, в любой момент, в любой момент может раздаться телефонный звонок, и ему скажут…

Мужчина по фамилии Фалалеев очень любил своих родителей и бабулю. И родителей жены он тоже любил. Как-то вот так повезло ему в жизни, что и с женой он прожил без малого двадцать лет душа в душу, без единой ссоры, и с ее родителями отношения сложились отличные, добрые и теплые. Может, с чем другим ему не повезло, с карьерой, например, или с дочкой-лахудрой. Карьера так и не сложилась, официально он – помощник руководителя довольно-таки средненького ранга, а неофициально получает деньги за выполнение разных деликатных поручений. Деньги, правда, немалые, и семью Фалалеев обеспечивает в полной мере, но вот протянуть при знакомстве визитку с напечатанным «Директор департамента…» ему не суждено. А так хотелось!

И с дочкой не получилось. Учиться не хочет, работать не хочет тоже, школу заканчивает, еле-еле с двоек на тройки перебиваясь, шатается невесть где с какими-то девахами и парнями, такими же никчемными и ленивыми, ничего не желающими и ни к чему не стремящимися. Жена жалуется, что от дочки уже и спиртным давно попахивает, не говоря уж о сигаретах. Фалалеев слишком хорошо знал, чем все это может кончиться, но сделать ничего не мог. Только понимал, что страшный телефонный звонок может оказаться не только о старших членах семьи, но и о дочери.

Стряхнув с себя тяжелые мысли, он осмотрел в зеркале свою ставшую внушительной и представительной фигуру и вышел из гостиницы. До улицы, где жила Анна Зеленцова, было совсем недалеко, и Фалалеев решил не брать машину и прогуляться пешочком, хотя погода и не располагала к променаду: ветер завывал и хлестал по прохожим на улицах струями ледяного дождя со снегом. Фалалеев раскрыл большой черный зонт и отправился по адресу.