Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

– Пожалуй, не знают, – согласилась Дарси. – Марта, милая,может быть, тебе нужно как следует подумать, на самом ли деле ты хочешьрассказать мне то, о чем…

– Не знают, у них нет ни малейшего представления, –продолжала Марта, и Дарси поняла, что подруга не слышала ни единого ее слова.Марта Роузуолл погрузилась сейчас в свой собственный мир. Когда она сновапосмотрела на Дарси, странная, мрачная улыбка (Дарси даже вздрогнула) появиласьв уголках ее рта. – Ни малейшего представления, – повторила она. – Еслидействительно хочешь понять, что стоит за таким ПОСВЯЩЕНИЕ м, мне кажется, надоспросить у самой матери. Как ты считаешь, Дарси?

Дарси только покачала головой, не зная, что ответить.

Тем не менее Марта кивнула, словно Дарси во всем с нейсогласилась, и начала свой рассказ.

Говорить об основных фактах не было необходимости.

Обе женщины работали в «Ле пале» одиннадцать лет и почти всеэто время находились в дружеских отношениях.

Самым главным из этих основных фактов, сказала бы Дарси (покрайней мере так сказала бы она до этого дня было то, что Марта вышла замуж замужчину, ни на что негодного, проявлявшего гораздо больше интереса к спиртному инаркотикам – не говоря уже о любой потаскушке, которая поведет бедром в егосторону, – чем к женщине, на которой был женат.

Марта провела в Нью-Йорке всего несколько месяцев до того,как встретила Джонни, наивная, во все верящая девушка. Когда сыграли свадьбу,она была уже на третьем месяце беременности. Беременная или нет, не разговорила Марта Дарси, она все тщательно обдумала, прежде чем согласиться выйтиза Джонни. Она была благодарна ему за то, что он не бросил ее. Даже тогда Мартадостаточно хорошо понимала, что большинство мужчин обратились бы в бегствочерез пять минут после того, как их подруги произносили: «Я беременна». Но онавидела также и его недостатки. Она отлично понимала, каково будет мнение еематери и отца – особенно отца – о Джонни Роузуолле с его черным автомобилем«Т-берд» и двухцветными ботинками с загнутыми носами, купленными потому, чтоДжонни видел в таких же Мемфиса Слима, когда тот выступал в переполненномтеатре «Аполло».

Своего первого ребенка Марта потеряла на третьем месяцебеременности. После еще пяти месяцев, оценив все плюсы и минусы своей семейнойжизни, она пришла к выводу, что минусов в ней гораздо больше. Слишком многобыло ночей, когда Джонни приходил домой поздно (или не приходил совсем),слишком много было оправданий и слишком много синяков под глазами. СтоилоДжонни выпить, говорила она, и он давал волю кулакам.

– Он всегда хорошо выглядел, – сказала Марта однажды вразговоре с Дарси, – но подонок, если даже он хорошо выглядит, – все равноподонок.

Еще до того как Марта собрала вещи, она обнаружила, чтоснова беременна. На этот раз реакция Джонни была немедленной и злобной – онударил ее в живот палкой от метлы, рассчитывая вызвать выкидыш. Два дня спустяон вместе с парой дружков – парнями, разделявшими увлечения Джонни яркойодеждой и двухцветными ботинками, – попытался ограбить магазин на 116-йВосточной улице, торгующий спиртным. У владельца магазина под прилавком лежаладвустволка. Он достал ее. Джонни в ответ выхватил из кармана никелированный пистолет32-го калибра. Где он достал его – одному Богу известно. Джонни направилпистолет на владельца магазина и нажал на спусковой крючок. -Пистолет тут жеразорвало. Один из осколков через правый глаз попал ему в мозг, и смерть быламгновенной.

Марта работала в «Ле пале» до седьмого месяца беременности(это было, разумеется, задолго до того, как Дарси Сагамор поступился в отель наработу, а затем миссис Проулке отправила ее домой, опасаясь, что она родитребенка в коридоре десятого этажа, если не в служебном лисите. «Ты хорошаяработница и снова получишь свое место, когда пожелаешь, – сказала ей РобертаПроулке, – но сейчас тебе лучше быть дома».

Марта отправилась домой и два месяца спустя родиласемифунтового мальчика, которого назвала Питером. И вот по прошествии времениэтот Питер написал роман под названием «Блеск славы», который все – включаяклуб «Книга месяца» и «Юниверсал пикчерз» – сочли заслуживающим внимания.

Все это Дарси слышала ранее. Остальную часть – невероятнуючасть – она услышала этим вечером, который начался за бокалами шампанского вбаре «Ле синк», когда контрольный экземпляр романа Пита лежал в парусиновойсумке, которая стояла в ногах у Марты Роузуолл.

***

– Мы жили в верхней части Манхэттена, разумеется, – сказалаМарта, глядя на бокал из-под шампанского и покручивая его пальцами за ножку. –На Стэнтон-стрит, у Стейшен-парк. Как-то я ездила туда. Сейчас там хуже, чемраньше, много хуже, но даже в то время те места красотой не отличались.

Там была одна старая женщина, которую все боялись. Она жилав том конце, где Стэнтон-стрит подходит к Стейшен-парку – ее все звали МамашейДелорм, и многие могли поклясться, что она ведьма. Я сама особенно не верила вочто-то подобное и однажды спросила Октавию Кинсолвинг, которая жила в том жедоме, что и я с Джонни, как могут люди верить таким глупостям, когдакосмические спутники носятся вокруг Земли и от любой известной болезни естьлекарство. Тавия была образованной женщиной – она окончила Джилльярд – и жилана более или менее приличной стороне 110-й улицы только потому, что на ееиждивении находились мать и трое младших братьев. Я думала, что она согласитсясо мной, но она только засмеялась и покачала головой.

– Ты хочешь сказать, что веришь в колдовство? – спросила я.

– Нет, – ответила она, – но я верю в нее. Она не такая, какостальные. Может быть, на каждую тысячу – или десять тысяч, или миллион –женщин есть одна, которая утверждает, что она колдунья. И она действительноведьма. Если это так, то Мамаша Делорм и есть одна из них.

Я просто засмеялась. Люди, которые не нуждаются вколдовстве, могут позволять себе смеяться над этим, так же как люди, неиспытывающие потребность в молитвах, могут смеяться над ними. Я говорю про товремя, когда только вышла замуж, понимаешь, и все еще надеялась, что смогуперевоспитать Джонни. Ты меня понимаешь?

Дарси кивнула.

– После этого у меня был выкидыш. Мне кажется, что виноватбыл Джонни, хотя мне не хотелось признаваться тогда в этом даже себе самой. Онпостоянно бил меня и не переставал пьянствовать. Брал деньги, которые я давалаему, а потом еще добавлял сам из моей сумочки. А когда я говорила об этом, онделал обиженное лицо и отвечал, что ничего подобного. Это если он был трезвым.Пьяный он просто смеялся.

Я написала домой маме – мне было больно писать такое письмои стыдно, и когда я писала, то плакала. Но мне нужно было узнать, что онадумает обо всем этом. Она прислала ответ, где писала, чтобы я уезжала от него,пока он не уложил меня в больницу или не случилось что-нибудь похуже. Моястаршая сестра Кассандра (мы всегда звали ее Кисеи) пошла еще дальше. Онаприслала мне билет на «грейхаунд», автобус междугородного сообщения, с двумясловами, которые написала на конверте розовой губной помадой: Уезжайнемедленно.