Тень и искры - Дженнифер Ли Арментроут

– Мужчины начали драться на улице, а Мари попала в самую гущу, когда бросилась за девочкой. Наверное, они приняли ее за мужчину. Из-за ее плаща, понимаешь? – Эзра залезла в экипаж, придерживая дверь для меня. – Ее сбили с ног, и она ударилась головой то ли о здание, то ли о землю. Я не знаю, но…

Первое, что я увидела, – стройные ноги в черных штанах, согнутые в коленях, и безвольные руки. Потом – помятую и незаправленную бежевую блузу под безрукавкой, с пятнами крови на плечах и воротнике. Я подняла взгляд на лицо Мари. На ее лбу запеклась коричневая кровь. Глаза, которые я помнила проницательными, черными, были наполовину закрыты. Губы разомкнуты, словно во вдохе.

Но девушка, обмякшая на сиденье экипажа, прислонившись к стенке, не дышала.

Я посмотрела на Эзру, которая присела на корточки и взяла окровавленную тряпку.

– Она мертва, – сказала я.

– Знаю. – Эзра перевела взгляд на меня. – Думаю, она… – Сестра прерывисто вдохнула. – Я привезла ее, чтобы показать целителю, но она… скончалась прежде, чем я тебя нашла. Она умерла совсем недавно.

Я застыла.

– Эзра…

Она заглянула мне в глаза.

– Сера, она не должна оставаться мертвой.

– Я не забыла, что ты сделала, когда мы были детьми. – Грудь Эзры бурно поднималась и опускалась. – Когда тот уродливый кот…

– Его звали Баттерс, – перебила я. – И он был не уродливый.

Она вскинула брови.

– Он выглядел так, будто вылез из Страны теней.

– Не нужно с таким пренебрежением относиться к памяти Баттерса. Он просто был… – В моей памяти всплыл пятнистый кот с оторванным ухом и проплешинами. – Он просто был не такой, как все.

– Такой или нет, но ты вернула Баттерса к жизни, когда он отравился. Ты прикоснулась к нему, и кот воскрес.

– Чтобы умереть полчаса спустя.

– Но не по твоей вине, – напомнила Эзра. – Его вторая смерть не имеет к тебе никакого отношения.

Разве?

Я старалась не думать о том, что случилось, когда Тавиус побежал к моей маме рассказать, что я сделала. С королевы мигом слетело ее неизменное добродушие. Конечно, известие, что твой ребенок вернул к жизни мертвого амбарного кота, не могло не вселить тревогу, но приказать схватить кота и?..

Я крепко зажмурилась и открыла глаза, когда Эзра сказала:

– Ты можешь ей помочь.

Я медленно покачала головой. Марисоль всегда была добра ко мне. Она была хорошим человеком.

– Баттерс был котом…

– Ты с тех пор такое делала? – спросила Эзра. – Возвращала к жизни какое-нибудь несчастное создание? Уверена, что делала, так что не лги. Ты всегда питала слабость к животным. Не может быть, что не делала.

Я вспомнила волка кийу.

– А на людях пробовала? – не отставала Эзра.

Мои мысли перескочили с волка на Одетту. Именно это я собиралась сделать перед тем, как она открыла глаза. Но тогда я запаниковала. Тогда я не думала. А сейчас думаю.

– Эзра…

Мне была ненавистна сама мысль отказать ей. Она – моя семья. По-настоящему родной человек, хотя у нас разные родители и нет ни капли родственной крови. Она не раз защищала меня от колкостей Тавиуса, когда я была Девой и не могла ответить ему. Именно Эзра стояла рядом со мной в те редкие моменты, когда мы собирались вместе – как прошлым вечером, чтобы я не выглядела так неловко, как себя чувствовала. Она видела во мне личность, а не вещь. Но вернуть к жизни мертвую?

– На смертных я не пробовала, – ответила я.

– Но сейчас можешь хотя бы попытаться. Сера, пожалуйста. Всего лишь попытка. Если не сработает, тогда я буду знать… что мы испробовали все. А если сработает? Ты будешь применять дар, чтобы помогать тем, кто этого заслуживает. – Она осторожно промокнула кровь на шее Марисоль. – И, если сработает, я постараюсь, чтобы она не узнала, что произошло. Кроме нас с тобой, никто не должен знать правды.

Я уставилась на Марисоль, и мне сдавило грудь. На нее еще не легла серая бледность смерти. Животные, которых я возвращала, потом жили нормальной жизнью, пока их не настигала судьба или старость. Но с людьми все должно быть иначе.

– Пожалуйста, – умоляла Эзра, и у меня сжалось сердце. – Пожалуйста, помоги Мари. Я не могу… Ты не понимаешь. – Ее голос надломился, когда она посмотрела на Мари. – Я просто не могу ее потерять.

Я перевела взгляд с одной на другую, и дыхание застряло у меня в горле. Все начало вставать на свои места. Они были близки – и в детстве, и сейчас. Марисоль не замужем; Эзра не проявляет к своим многочисленным женихам никакого интереса. Теперь я догадывалась почему.

– Эзра, ты ее любишь? – прошептала я.

Сводная сестра подняла на меня взгляд и ответила без малейшего колебания:

– Да. Я ее очень сильно люблю.

Любовь.

Интересно, каково это – любить настолько глубоко и всецело, что готова пойти на что угодно. Мне не доводилось чувствовать ничего, выходящего за пределы мимолетного любопытства и вожделения, и боги знают, что я бы хотела испытать большее – найти и удержать это. Но ничего подобного не вспыхивало во мне по отношению к тем, кого я встречала в Садовом районе.

Я понятия не имела, каково это – переживать такую любовь. Это так волнующе, как я себе представляла, или ужасно? Или и то и другое? Это должно быть настоящим чудом. И я не могла допустить, чтобы Эзра это потеряла.

Выругавшись вполголоса, я наклонилась вперед.

– Понятия не имею, сработает ли.

– Знаю. – Она поймала мой взгляд. – Я бы не стала просить, но…

– Ты ее любишь и пойдешь ради нее на все.

Я опустилась на колени перед Марисоль, не в силах поверить, что это делаю.

– Да, – прохрипела Эзра.

Я положила ладонь на руку Марисоль. Ее кожа уже казалась иной. Стараясь игнорировать это ощущение, я обхватила ее пальцы и сделала то же, что и раньше. Не требовалась концентрации или особого ритуала. В мои руки хлынуло тепло, их начало покалывать. Я перевела взгляд на лицо Марисоль и просто пожелала, чтобы она ожила.

Но она не подавала признаков жизни.

Я приложила другую руку к ее щеке. Живи. Ты должна жить.

Как и Эзра, она действительно помогала народу Ласании. Она была хорошей. Живи.

Вдали взорвался еще один фейерверк, и тут что-то произошло. С моим прикосновением.

Я ахнула. Или это ахнула Эзра. А может, мы обе при виде слабого белого свечения, сочащегося из-под моей кожи и вдоль кончиков пальцев.

– Не помню, чтобы такое было с Баттерсом, – прошептала Эзра.

– Не… не было.