Право на чужую жену - Елена Сотникова

Секунды, казавшиеся вечностью, отсчитывались одна за другой, пока Саша приходил в себя.

Поднял голову, вновь поднимаясь на ноги.

Я выдохнула, понимая, что просто не дышала все это время. Забыла, ощущая каждой клеточкой, каждым нервом его боль.

– Остановите бой! Остановите! Оста... – закричала что есть силы, рванув к рингу.

Забыв напрочь о чувстве самосохранения.

Но увы.

Меня заткнули почти сразу же. Закрыли рот огромной ладонью, скрутив по рукам и ногам.

А следом, пытаясь безуспешно прокусить эту самую ладонь, я краем глаза увидела, как Саша снова пропустил мощный удар в голову, но в этот раз словно не почувствовал ничего. Пошатнулся и тут же ответил точным апперкотом, отправляя противника в нокаут.

Толпа взревела, полностью увлеченная зрелищным шоу, и абсолютно не заметила появления странных людей в черных масках, резво вырубающих охранников по всему залу. А когда заметили – было уже поздно.

Бойцы четко оцепили периметр, блокировав выход.

Я не знала, радоваться мне или рыдать. Мне вообще откровенно было плевать, кто они и с какой миссией здесь. Единственное, что сейчас волновало, – Саша, который, теряя силы, медленно опускался на колени. Буквально валился на пол, явно теряя сознание.

– Ника! – прорезал гул голосов знакомый голос.

Меня тут же отпихнули, как заразную, грубо толкнув вперед.

– Стас! Господи, Стас, помоги! – заорала что есть силы.

Бросилась к рингу, перелезая через канаты. Не замечая ничего и никого вокруг.

Только бездыханное тело любимого мужчины в неестественной позе. И горькое понимание, что он все-таки выиграл. Но какой ценой...

– Ты поедешь домой! – чеканя каждое слово, отрезал Стас. – Домой, слышишь? К детям. К Яне и Лесе. Они там одни, ждут тебя. Ясно?

– Да.

Меня все еще трясло. Я куталась в заботливо предоставленную ветровку, переступала с ноги на ногу, пытаясь согреться, согласно кивала, а сама мало что понимала из сказанного. Вечерняя прохлада пробирала до костей, мешая прийти в себя.

Я все еще мыслями, душой была там, в зале, на ринге. Еще переживала, болела за Сашу, варилась в собственных эмоциях. И хоть его уже увезла скорая помощь, но меня по-прежнему не отпускало. Прокручивало через мясорубку в водовороте свежих воспоминаний. Снова и снова окуная в пучину пережитого кошмара.

Стас не отпустил меня в больницу, сколько бы я ни рвалась. Держал вместе с товарищем из группы захвата, терпеливо ждал, пока я выдохнусь, прекращу истерить, вырываться и смогу выслушать его.

Уговаривал одуматься, трезво взглянуть на ситуацию.

– Ты не сможешь ему ничем сейчас помочь! Ты – не врач, Ника!

– Я должна быть рядом, я не могу его оставить одного! Он меня не бросил, не отдал этой мрази!

– Единственное, что ты сейчас должна, – это вернуться к детям. Успокоиться. Выспаться, – проговаривая по слогам последние слова, убеждал парень. – С Сашей все будет в порядке. Он под контролем. Я за всем прослежу. – К нам подошел незнакомый мужчина в штатском. Шепнул что-то Стасу, поглядывая в мою сторону. – Давай не сейчас. Она не в том состоянии, поверь. Я потом тебе все объясню.

– Чего он хочет? – устало спросила я.

– Ничего. Показания потом дашь.

– О да-а! – протянула, сжимая кулаки в каком-то садистском предвкушении. – Конечно! Я все расскажу. В подробностях. Эту тварь по имени Тимур ведь посадят?

Я жаждала задушить его собственными руками, стереть с лица земли, чтобы больше никто, ни одна живая душа не пострадал от этой нечисти. Только понимала, что никто меня к нему не пустит, не дадут свершиться самосуду, и единственное, что я могла сделать, – рассказать следствию все, что видела, слышала, поняла из намеков.

– Его уже взяли, не переживайте, – кивнул мужчина. – Операцию готовили давно. Но Александр... горячая голова! – осуждающе покачал головой.

– Я хочу, чтобы Тимура сгноили в тюрьме. Чтобы он долго-долго мучился и прочувствовал все на своей шкуре!

Незнакомец удивленно повел бровью, довольно улыбаясь. Кивнул согласно и отошел в сторону.

Дождаться результатов и узнать, что с Сашей, Стас мне не разрешил. Буквально силой запихал в знакомую машину, приказав возвращаться домой. Пообещал, что все расскажет завтра.

Завтра.

Пугающее слово.

Оно должно внушать надежду, придавать сил, а я его боялась как огня. В ужасе думая о том, что для Саши завтра может и не наступить.

Его увезли почти в бессознательном состоянии. Он едва дышал и лишь беззвучно шевелил губами. Убеждал, что с ним все в порядке. Чтобы я не переживала.

Но даже по взволнованным лицам фельдшеров было видно, насколько все критично. Возможно, поэтому Стас и не пустил меня в больницу. Сказал, что будет держать в курсе и обязательно сообщит, если что-то случится.

Я боялась уснуть в машине, сжимая телефон в потных ладонях.

Ждала.

Каждую минуту ожидала хоть каких-нибудь новостей, хотя бы коротенького СМС. Сидела как на иголках, кусая губы и всматриваясь в мелькающий темный пейзаж за окном авто. Но телефон упорно молчал.

– Алло, Стас? Что с Сашей? Как он? Ты был в больнице? – не выдержала, подъезжая к дому.

Сама набрала его номер.

– Он все еще в реанимации. Жив. Это все, что пока могу сказать.

– Его оперируют? Что-то серьезное? Стас? – срываясь на крик, выпалила я.

– Все под контролем. Тебе нельзя волноваться! Ты доехала? – безэмоциональным механическим тоном произнес он.

– Что значит нельзя? Ты издеваешься? – До меня не сразу дошел посыл его фразы, а когда в голове мелькнула догадка, Стас подтвердил:

– Ты беременна, Ника. Саша просил меня максимально позаботиться о тебе. В случае чего. Пока он сам не сможет.

Я замолчала, убрав телефон от уха. Положила инстинктивно руку на живот, словно прислушиваясь. Ощущая приятное тепло, какую-то мягкую энергию, исходящую от этого участка тела. Замерла, боясь поверить в услышанное, стиснула зубы и чуть было не разрыдалась.

Сказалось пережитое за целый день напряжение.

Задышала часто, успокаивая расшалившийся пульс.

Господи, я ведь совсем забыла про это! Напрочь вылетело из головы в связи с последними событиями.

А Саша знал!

Знал!

И умереть готов был за нас. За меня, за нашего малыша.

Согласился на все требования Тимура, лишь бы тот отпустил меня.

Горячие жгучие слезы щипали глаза. Рвались наружу, обжигая подобно кислоте.