Право на чужую жену - Елена Сотникова

Слишком чудовищной, чтобы иметь право на существование.

Столько лет жить, доверяя как себе единственному близкому человеку, оберегать его, вытаскивать из долговых ям, расхлебывать дерьмо, чтобы по итогу узнать, что все это делалось назло мне.

Даже Ника.

Особенно Ника!

Она встала костью в горле Андрея. Навязчивой идеей. Брат убедил не только меня, окружающих, но главное – себя в том, что любит до беспамятства эту женщину. Что она нужна ему, как воздух, и он готов ради нее на все. По факту это оказалось почти истиной.

Все.

Кроме любви.

Родной голос, лившийся одурманенным бредом из компьютерных колонок, едкой кислотой выжигал внутри замысловатые узоры, чертил невидимые дорожки ожогов.

Я слушал его откровенные пошлые исповеди, с кучей мелких деталей, о которых знали только я и он, смотрел десятки коротких отрывков видеозаписей, где Андрей зажигал со шлюхами по полной, прокручивал особо пикантные моменты и понимал, что все равно не могу обвинять его в чем-то.

Потому что сам виноват во всем произошедшем не меньше. Если даже не больше.

Вместо того чтобы разобраться с ситуацией, взглянуть на нее трезвым рациональным взглядом, я предпочитал засовывать голову в песок, не желая ничего видеть вокруг. Верил только брату, наивно полагая, что родная кровь никогда не предаст.

Сколько мытарств мы прошли вместе, когда умерла мама?! Сколько дерьма глотнули? И ведь всегда вместе, спина к спине, брат за брата.

Когда между нами пробежала черная кошка? В какой момент Андрюха начал видеть во мне соперника?

А может, я его слишком идеализировал? Прощал недостатки, закрывал глаза на мелкие грехи, тянул вечно за собой.

Я даже в бизнес позвал его, только когда сам немного встал на ноги и начал разбираться в нюансах. Чтобы он не прогорел в первой же сделке. Не был сожран акулами бизнеса в первой же схватке.

Я всегда его страховал. Во всем.

И это стало моей самой большой ошибкой в жизни.

– Убедился? – встрял Тимур, вырывая из цепких лап воспоминаний.

– Почему ты меня не ввел в курс дела раньше? Где ты был, сука? – зарядил кулаком по столу. – Ты ведь понимал, куда он катится?!

К чему сейчас вся эта его закулисная жизнь? Андрей не перестал быть мне родным человеком. Я все равно любил, люблю и буду любить его, как брата.

Появись у меня возможность, я многое бы отдал, чтобы вернуть все назад. Исправить, переписать историю. Найти переломный момент в нашем прошлом.

Да только поздно.

Мертвые не возвращаются.

И наказывать, оказывается, кроме себя некого.

А вина двойной ношей ложится на плечи.

– Зачем? – ухмыльнулся Тимур. – Андрей был мне полезен. Я и сам контролировал его.

– Хреново контролировал, как видишь.

– Я не бог, увы. Несчастный случай никто не отменял. Да и как было тебя искать, если ты разорвал все связи, прекратил сотрудничать. Ушел. Нехорошо ушел, если помнишь.

– На то были причины!

– Саша, пойми, никто не застрахован в этой жизни. Даже в официальных боях случаются смертельные исходы. А ты его не убил тогда. Покалечил малость, да. Но не убил ведь?

– Чудом! – процедил, вспоминая свой самый ненавистный кошмар.

Ринг, залитое потом и кровью лицо противника, скандирующие крики фанатов, жесткая схватка, провокация со стороны парня. Удар, еще удар. Плевок в лицо, взрыв адреналина в крови. А следом провал в памяти, белая пелена перед глазами. И момент, когда пришел в себя после того, как меня едва смогли оттащить от безжизненного тела соперника, которого я молотил со всей силы.

– Рустам жив. Живее всех живых. Да, провалялся в больничке долго, приходил в себя. Только вот свое поражение признавать отказывается. Ему нужен реванш. Ты можешь, конечно, откупиться девчонкой. Женой брата. Но он ведь не успокоится. Такие, как Асланов, никогда не смирятся с проигрышем. Горячая кровь. А Андрюха только подлил масла в огонь, подставив вас обоих.

– Когда? – задал один-единственный вопрос.

– Раз все в сборе, то не вижу смысла тянуть. Сегодня вечером. На цокольном этаже дома есть место размяться. Да, и еще! Подпишешь бумаги, что все добровольно. Сейчас у нас так. Все официально, – Тимур растянул губы в голливудской улыбке.

– При одном условии. Ты отпускаешь Нику. Она тут ни при чем.

– Да без проблем, Сань. Я с бабами не воюю.

– Только дай мне с ней поговорить перед этим. Для меня это важно.

– Подписывай, – швырнул на стол распечатанные листы с договором. – И по рукам!

Меня проводили в комнату – ждать окончания разговора мужчин.

Внутри все кипело, булькало, сжигало раскаленной лавой. Я понимала, что в моем положении нужно в первую очередь успокоиться, взять себя в руки и взглянуть на ситуацию трезвым взглядом, но на деле это оказалось не так-то просто. Разум проигрывал в неравной схватке с эмоциями.

Все, абсолютно все, во что я верила, оказалось ложью. Каким-то диким заговором против меня. Сюрреалистичным зазеркальем, где каждый носил свою причудливую маску, прикидываясь то джокером, то героем-спасителем.

Я запуталась.

Слишком долго я принимала черное за белое, белое за черное, и это все же сказалось на общем восприятии.

Минуты тянулись и тянулись. Стрелки часов упорно не хотели двигаться вперед, хотя по ощущениям прошел как минимум час, если не больше.

В горле першило. Руки машинально сжимались в кулаки.

Я измерила комнату шагами вдоль и поперек, каждый квадратный метр, каждую стену от угла до угла.

Из окна хорошо просматривался двор, где мелькал народ. Чужих сюда не пускали, и перемахнуть через двухметровый забор шансов не было.

Сбежать из-под носа явно не удастся. Придется ждать.

За дверью послышались голоса, шаги. Раздался характерный звук скрипа петель. Я развернулась, отпуская штору.

Сердце пропустило удар, а после бешено заколотилось, дождавшись, наконец, того, кого так жаждало увидеть.

– Оставь нас, Тимур! – негромко отчеканил Саша, сверля меня взглядом.

За его спиной стояли уже знакомые лица. Сопровождающие.

Уйдут? Или нет?

Хотя... какая мне разница, когда тут каждый второй, если не первый, в курсе нашей личной жизни?! Знают точное количество шлюх, которых трахал мой муж, всю его историю болезни, отслеживали каждый наш шаг и наверняка могут многое рассказать даже про меня.

Уж кого-кого, а этих стесняться поздно. Даже если свечку держать надумают.