Помни, что ты смертный - Энн Грэнджер

— Что ты понимаешь?!

Лайам приготовился к штурму, но решительный блеск в глазах Мередит, не уступавшей ему ростом, заставил его поколебаться.

Тем не менее он успешно вселил в нее сомнения. На последний вопрос нет ответа. Ни один посторонний, даже самый близкий, не разбирается в тонких нюансах супружеских отношений.

Мередит ушла от ответа.

— Она говорит, что не хочет сейчас тебя видеть. По-моему, ты должен уважать ее чувства.

— Знаешь, я не твой дружок из полиции, — парировал Лайам. — Хватай и выпускай, снова хватай и снова выпускай. В такие игры я не играю. Можешь ей передать.

— А ты ничего не понимаешь в наших с Аланом отношениях, — объявила Мередит.

— В последний раз спрашиваю… — Лайам сделал глубокий вдох. — Ты дашь мне повидаться с женой?

— В последний раз отвечаю: не дам. Не сейчас. Она страшно напугана. Ради бога, Лайам! — в отчаянии выпалила Мередит. — Разве не видишь? Не понимаешь, как она себя чувствует?

— А я? — взвизгнул он. — Разве я не испуган? Меня пытаются убить!

Она изумленно уставилась на него.

— Ничего подобного. Пытаются убить Салли! Курица, отравленный чай… Насколько мне известно, и бомба была для нее предназначена!

— Я тоже был рядом! — выкрикнул Лайам.

— Но не вскрыл пакет, правда? — нечаянно обмолвилась Мередит. — Хотя был дома, когда пришла посылка. Постарался отвертеться… Открыла бедняжка Салли!

Последовало зловещее молчание. Лайам побелел как мел.

— Хочешь сказать… — Голос его прервался. — Хочешь сказать, будто я бог знает зачем хотел причинить вред собственной жене?..

— Не хотел?

Казалось, Лайам сейчас бросится на Мередит с кулаками, но он вместо этого запустил пальцы в бороду, не сводя с нее глаз.

— Ты рехнулась, — спокойно сказал он наконец. — Наверно, гормоны играют. Женщины-карьеристки такие же психопатки, как прочие.

— Проваливай! — рявкнула она, позабыв о тонкостях. И захлопнула дверь у него перед носом.

Обернувшись, она увидела на пороге кухни потрясенную Салли.

— Прости, Мередит. Не хотела ставить тебя в тяжелое положение. Нечестно бросать в бой других вместо себя. Я должна была к нему выйти, заставить уйти…

— Ничего подобного! — возразила Мередит, по-прежнему в боевом настроении. — В данный момент я успешней с ним справилась. Хотя, пожалуй, в конце лишнего наговорила.

— Ты вправе наговорить все, что хочешь.

Мередит давно не слышала такого решительного тона.

— Я сказала Алану правду. Не хочу возвращаться в Касл-Дарси, потому что там Лайам. Фактически вообще не хочу быть там, где он. Не хочу видеть его ни сегодня, ни завтра, вообще никогда. Все кончено.

Воцарилось молчание.

— Я рада, — вымолвила наконец Мередит. — Этого тоже не следовало говорить. Но я соврала бы, если бы заявила, что ты не права. — Она пожала плечами. — Я замужем никогда не была, и, должно быть, с моей стороны слишком самонадеянно уговаривать кого-то расторгнуть брак. Не знаю, что нужно Лайаму, но только не жена. Возможно, нянька, хранительница.

Салли прошла мимо нее, села, разгладила юбку на коленях.

— Я ухожу от Лайама не сгоряча. Не из-за того, что случилось сегодня. Давно могла уйти и не уходила. Держалась, старалась, чтобы жизнь наладилась. Понимаешь, тетя Эмили мне внушила, что брак — это навсегда.

— Она сама была замужем? — спросила Мередит, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки.

— Нет. — Салли чуть улыбнулась. — Но у нее были твердые представления о супружестве. В принципе я с ними согласна. То есть так бы и терпела, если бы думала, что дальше будет лучше. А лучше не становится. Я раздражаю Лайама. И в сексуальном смысле ему надоела.

— Он сам сказал?

Мередит в негодовании оторвалась от косяка.

— Нет! Успокойся. Незачем говорить. Лайам давно заводит интрижки. Значит, я надоела, правда? По-моему, он поимел каждую зарубежную студентку в лаборатории. Думает, я ничего не знаю. — Салли скорчила гримасу. — Иногда считаю себя тугодумкой, только я не слепая и не глухая. Догадалась… какое-то время назад. Последняя пассия преподнесла ему поистине устрашающий подарок — булавку для галстука в виде змеи. Он ее прячет и думает, что я не знаю. Видела бы ты эту вещицу! — Салли усмехнулась. — Тогда я сказала себе: чего еще следует ждать? Не во всем он один виноват. В конце концов, Лайам очень привлекательный мужчина. Разумеется, девушки за ним бегают. Я должна была предвидеть. Ему трудно все время сопротивляться.

Мередит поспорила бы с такой интерпретацией событий. Видно, подобное убеждение коренится в другом пункте веры тетушки Эмили: Лайам Касвелл — лакомая добыча, и Салли посчастливится, если она его отловит. Эмили твердила об этом племяннице, и впечатлительная, неопытная девятнадцатилетняя Салли поверила. И продолжала верить, хотя Лайам оказался неверным мужем и черствым, эгоистичным упрямцем. Салли считала его выдающимся человеком. И хотя его жаждали другие женщины, он по-прежнему оставался ее мужем. Это утешало, когда она узнала об изменах. Даже сейчас она за это цепляется, как ребенок, который не может остаться в темноте без любимой мягкой игрушки, хотя та давно превратилась в замызганные лохмотья. Салли продолжала откровенничать.

— Я собираюсь стать партнершей Остина.

— Что?! — воскликнула Мередит.

Возможно, удивляться нечему. Салли перекочевала из дома тети Эмили в мужнину постель. Никогда не выходила в мир в одиночестве, и даже теперь себе этого не представляет. Ей необходима очередная ограждающая сетка.

— Я имею в виду деловое партнерство, — объяснила она. — И ничего другого. То есть Остин хотел бы другого. Но я не готова. Нужно время, чтобы избавиться от Лайама. Пока я не могу вступить в новые близкие отношения. В деловые могу. Мы вместе просмотрели цифры. Похоже, неплохое вложение капитала. И мне интересно. Люблю это дело. Начну работать по полному графику, лучше все освою. Передо мной совсем новое будущее, и я его с нетерпением жду.

— А… ты сказала Лайаму, что вступаешь в совместное предприятие с Остином? — медленно выговорила Мередит.

Самоуверенность Салли как рукой сняло.

— Нет. Он не знает. Мне не хотелось ничего ему рассказывать, пока не будет решено окончательно. Ему бы не понравилось. А теперь не имеет значения, нравится или нет. — Она лучезарно улыбнулась. — Правда?

Маркби вышел из дома Мередит и остановился в судорожно мигавшем свете фонаря. Чернильно-синие сумерки быстро сгущались в темноту зимнего вечера. Хотя всего только — он взглянул на часы — двадцать минут пятого.

Сначала он зашел в бамфордский полицейский участок. Винтер приветствовал его с некоторым смущением.