Я возьму твою дочь - Сабина Тислер

– Хороший мальчик, – прокомментировала бабушка и с благодарностью посмотрела на Нери. Похоже, этот незнакомец был единственным, кто прислушивался к ней и проявлял интерес к тому, что она говорила.

Прощания с Софией он забыть не мог. Она отчаянно вцепилась в него, всхлипывала, плакала и умоляла его не уезжать.

– Я не могу жить без тебя, Йонатан! И не хочу!

– Я вернусь, София, обещаю. Как ты не понимаешь, что мне нужно туда поехать? Я хочу принести свои соболезнования. Нельзя, чтобы я просто ответил и на этом все закончилось.

– Да, – всхлипнула она, – но все-таки…

Через пять дней после того, как тело доктора Кернера было отправлено в Германию, пришла открытка – извещение о смерти.

Эти стихи были напечатаны в левом углу открытки.

И ниже:

ДОКТОР ЭНГЕЛЬБЕРТ КЕРНЕР

23.3.1945 – 14.6.2007

Трагическая случайность отняла его у нас.

В глубокой скорби

Ингрид Кернер

и семья.

Погребение состоится 24.6.2007 в 10 ч 30 мин на кладбище Мариенфридхоф на улице Вальдштрассе с последующим поминальным обедом в ресторане «Цур Линде».

Вместо цветов мы просим внести пожертвования в общественную организацию «Помощь жертвам несчастных случаев».

Он прочитал открытку раз двадцать пять.

«ПОЕЗЖАЙ ТУДА!» – кричал голос.

Семья Энгельберта будет на похоронах, а кроме того – коллеги, знакомые и друзья. И непременно лучший друг Энгельберта, инженер. И наверняка там будет его сын Тобиас, юрист, которым все восхищаются.

Таким образом, решение было принято.

Дрожащими пальцами София гладила его по волосам, по лицу и плакала.

– Я люблю тебя так, – шептала она, – что ты себе, наверное, даже представить не можешь.

– Почему же, могу.

Йонатан поцеловал ее и почувствовал на губах соленый привкус слез.

– Что же мне делать?

– Будем говорить по телефону каждый день. Ты не имеешь права сомневаться в том, что я приеду обратно. Ни секунды. Ты должна верить мне и нам.

Она кивнула.

Он обнял ее и долго целовал.

– Береги себя.

Потом он сел в машину и запустил двигатель. Она ничего больше не говорила, просто стояла, махала рукой и выглядела так, как будто в любой момент упадет, потому что ее сердце перестанет биться, если его не будет рядом.

Йонатан остановился перед баром, чтобы купить себе пару бутербродов, но эта картина не выходила у него из головы. Он всерьез задумался, не вернуться ли обратно. Остаться в Италии, продолжать жить как раньше и попытаться все забыть. И когда-нибудь образ доктора Кернера поблекнет в его памяти.

Это было очень просто. Стоит лишь запустить двигатель, поехать назад в Ла Пассереллу – и все. Неприятностей у него не будет: карабинеры довольствовались его описанием происшествия, хотя он точно знал, что у Альфонсо возникли сомнения.

Все было хорошо. Ему не нужно больше ничего ставить на карту.

«ПОЕЗЖАЙ ЖЕ НАКОНЕЦ!»

«Мне так жаль Софию…»

«ПОЕЗЖАЙ!»

Значит, она снова была здесь. Она говорила ему, что нужно делать, и принимала решение вместо него.

Он зашел в бар, купил три бутерброда с ветчиной и сыром и отправился в путь – в Германию.

Сразу за Бреннером его охватила такая усталость, что он чуть не уснул за рулем, поэтому сразу же за немецкой границей свернул на сельскую дорогу и нашел гостиницу.

Он получил комнатку с маленьким балконом, букетом сухоцветов на столе и слишком короткой кроватью. Он испытывал неописуемое чувство свободы, хотя очень скучал по Софии. В прежней жизни ему приходилось ночевать во всевозможных «Ритц Карлтонсах», «Штайнбергерах», «Рэдиссонах», «Интерконти» и «Хилтонах», и он раздражался, если в мини-баре в номере не было просекко, если в ванной оказывался какой-то волосок, если ночник не горел, а заказанный салат был скорее муляжем, чем закуской. Тогда он выходил из себя, а сейчас был абсолютно доволен этой примитивной комнатой, которая, конечно, никакие соответствовала стандарту «две звезды» и была бесконечно далека от того, чтобы в ней оказался еще и мини-бар.

«Жизнь может быть такой простой», – подумал он и пошел вниз к столу регистрации, чтобы заказать два пива, которые дежурный открыл прямо на месте. Он еще предложил принести бокал из кухни, но Йонатан отказался. Может быть, вспомнив былые времена, когда пил пиво прямо из бутылки.

Устроившись на широкой постели, он пил его мелкими глотками. Усталость медленно поднималась по телу и за какой-то час полностью охватила его. Его тело отяжелело, словно на грудь и ноги кто-то положил мешки с песком, и он больше не мог сопротивляться. Он даже забыл позвонить Софии и уснул. Не раздевшись, не почистив зубы, не выключив свет и не думая о том, что еще предстояло.

Утро было светлым и ясным. Перед горами висела тонкая завеса тумана, реликт ночи, не имеющий значения для погоды, которая будет днем. Сводка погоды на «Авторадио» сообщала о стабильно высоком давлении как над Италией, так и над Австрией и Германией. Выйдя на балкон, который был настолько узким, что там едва помещался стул, Йонатан глубоко вдохнул свежий, бодрящий утренний воздух. Потом он быстро принял душ и после такого убогого завтрака, что можно было прийти в отчаяние, поехал дальше.

За всю поездку голос не сказал ему ни слова.

В шестнадцать часов он проехал берлинского медведя, который стоял на средней полосе автобана, показывая, что начинается территория Берлина. Он доехал почти до радиовышки, а затем съехал с автобана. Прошло уже много лет, но он надеялся, что вспомнит и найдет маленький удаленный пансионат в Вильмерсдорфе. Он хотел, чтобы его никто не беспокоил и чтобы в гостинице не было дежурных.

Йонатан нашел пансионат сразу же. Он позвонил, но никто ему не открыл. На медной табличке пансионата был выгравирован номер телефона, который он набрал на своем мобильном телефоне.

– Я сейчас приду, – сказал обрадованный женский голос. – Через десять минут буду.

– Договорились, я подожду.

Так он себе все и представлял. Наверное, придется уплатить вперед, чтобы ему дали ключи от дома, и тогда он сможет свободно приходить и уходить и делать все, что ему захочется.

Через полчаса он заплатил приветливой шестидесятилетней женщине четыреста восемьдесят евро за полную неделю, получил ключи и сейчас распаковывал вещи.