Человек огня - Эмилио Сальгари

Тупи, решившие, по-видимому, покончить с осажденными, начали уже подтаскивать бревна к карбету, стараясь в то же время спрятаться за них, чтобы пули не могли их достать.

— Стреляй, Гарсиа! — крикнул Альваро, начинавший не на шутку тревожиться. — Мы не должны допустить их приближения к стенам карбета.

Гарсиа, относивший припасы в безопасное место, быстро поднялся наверх.

— Один выстрел направо, другой — налево! — скомандовал Альваро. — Постарайся разбить чью-нибудь голову, если можешь.

Дикари, хотя и не приблизились еще на достаточно близкое расстояние к карбету, все-таки уже начали стрелять в него из своих больших луков, и некоторые из стрел вонзились в стены карбета.

Гарсиа и Альваро выстрелили один за другим. Тотчас же вслед за выстрелами раздались громкие испуганные крики дикарей, которые немедленно покинули свою баррикаду и бросились в ближайшие карбеты.

Удивлению дикарей, конечно, не было пределов, когда они услышали два выстрела одновременно и догадались, что осажденные оба имеют теперь оружие разрушения, тогда как раньше только один из них мог стрелять.

Каким же могуществом должны были обладать эти белые люди, которые могли так легко похищать небесный огонь и поражать им дикарей?

Оба выстрела были пущены в воздух и никого не ранили, но тем не менее наделали большой переполох среди дикарей, испуг которых был нисколько не меньше от этого. Однако новый взрыв ярости не замедлил последовать за первым моментом панического ужаса. Действительно, не прошло и десяти минут, как дикари снова вернулись к своей баррикаде.

Они отчаянно кричали и метали тучи стрел, а вожди старались подстрекать их и, раздувая их ярость, побуждали к атаке.

Два человека могли в течение суток держать в почтительном страхе целое племя, до сих пор считавшееся непобедимым. Это было что-то неслыханное, и одна эта мысль приводила в ярость дикарей.

— Гарсиа, — сказал Альваро, — мы не должны терять бодрости, а не то мы погибли! Дикари, очевидно, готовятся нанести нам последний удар. Если мы не отразим их нападение, то завтра же будем съедены!

— Ах, сеньор! Мне становится страшно!

— Стреляй скорее и не щади никого.

Огромные стволы деревьев, подталкиваемые десятками рук, приближались к карбету, а скрывавшиеся за ними воины посылали тучи стрел на крышу из луков и из граватан.

Альваро и Гарсиа, стоя рядом на коленях, открыли огонь и убили двух воинов, которые имели неосторожность высунуться из-за баррикады.

Эти два удачных выстрела задержали на мгновение осаждающих. Они все еще не могли победить ужаса, который вызывал у них гром выстрелов.

— Гарсиа, ты только заряжай ружья, а уж я буду стрелять в этих негодяев, — сказал мальчику Альваро, не вполне доверявший его искусству стрелка. — Твои выстрелы все-таки не всегда попадают в цель.

— Да, сеньор… и притом у меня дрожат руки.

— Не бойся, Гарсиа. Мы отразим их нападение!

Он стал стрелять, а Гарсиа торопливо заряжал ружья и подавал ему.

Выстрел сыпался за выстрелом, и ни один из них не пропадал даром. Каждая пуля поражала кого-нибудь из воинов, то справа, то слева, то сзади карбета, так как индейцы подступали уже со всех сторон.

Как только кто-нибудь из дикарей падал, его товарищи на мгновение останавливались, издавая страшные крики, но затем снова шли на приступ.

Стрелы уже начинали сыпаться около Альваро, и положение становилось критическим, когда вдруг счастливая случайность остановила атаку.

За несколько минут перед тем Альваро заметил среди осаждающих одного индейца высокого роста, с диадемой из перьев на голове. Его грудь и руки были увешаны ожерельями и браслетами из кусочков золота и блестящих камней, по всей вероятности алмазов.

Думая, что это глава племени, столь обильно украшенный, Альваро старался попасть в него, но три раза дал промах. Наконец в четвертый раз его пуля достигла назначения.

Вождь, раненный прямо в грудь, полетел вниз с вершины бревна, на которое он влез, чтобы лучше наблюдать за осажденными, и его падение произвело потрясающее впечатление на дикарей, вызвав среди них неописуемую панику.

Воины побросали свое оружие — луки, дубины, граватаны — и бросились бежать со всех ног, точно на них сыпались выстрелы из митральезы.

Никогда еще бегство воинов не было таким безудержным и отчаянным.

— Сеньор! — воскликнул Гарсиа, пораженный этим неожиданным отступлением. — Какой мастерский удар!

— Я думаю, что мне удалось убить главного вождя племени, — сказал Альваро. — Я давно метил в него и следил за всеми его движениями, желая послать ему пулю в голову или в грудь.

— Неужели им этого еще недостаточно?

— А вот увидим, дружок.

— Они больше не показываются!

— Если убит действительно вождь, то они тут не оставят его тело… А, вот они подходят, прячась за древесные стволы. Они идут за трупом.

— Вижу, сеньор.

— Должно быть, этот дикарь был очень важным лицом. Индейцы, вышедшие из ближайшего карбета, приближались, прячась за стволы и стараясь подойти к убитому вождю.

Альваро мог бы легко перебить их всех, так как с крыши он прекрасно видел их и мог целиться. Но он не тронул никого и предоставил им делать свое дело, не желая раздражать их еще больше после только что прошедшей яростной атаки, которая едва не кончилась печально для обоих европейцев.

Дикари беспрепятственно подняли труп павшего вождя и перенесли его в один из ближайших карбетов.

— Да, — сказал Альваро мальчику, с любопытством наблюдавшему за всем. — Должно быть, я убил одного из самых знаменитых воинов.

— Меня поражает, что они не стараются отомстить за него, — заметил Гарсиа.

— Откладывают мщение до более удобного момента. Милый мой, мы должны защищаться до последнего, так как если попадемся живые в руки этим дикарям, то, кто знает, каким страшным мучениям они нас подвергнут, прежде чем изжарить на решетке из ветвей!

— Сеньор Альваро, я начинаю приходить в отчаяние! — воскликнул Гарсиа.

— А я еще нет. Пока у нас есть заряды, есть порох и съестные припасы, мы не должны терять бодрости.

— Неужели вы все еще надеетесь на приход тупинамба?

— Да, Гарсиа, я еще не потерял надежды.

— Если бы они пришли сегодня!

— Оставим дикарей, Гарсиа, и перекусим теперь, пока они нас не трогают.

Тупи удалились, унеся с собой трупы вождя и других убитых во время этой короткой, но страшно кровопролитной битвы. По-видимому, они больше не интересовались своей баррикадой. Остались только несколько воинов, прятавшихся за углами карбетов и наблюдавших за осажденными с целью предупредить их побег.