Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Испанский смычок - Андромеда Романо-Лакс

Испанский смычок - Андромеда Романо-Лакс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 135
Перейти на страницу:

Я слишком устал, говорить не хотелось. В горле скопилась горечь.

— Боишься вляпаться в какую-нибудь историю? — продолжал он. — Не забивай себе голову. Тебе терять нечего. Давай рассуждать так: если бы тебе оставалось жить всего один месяц, решился бы ты на турне с нами?

— Возможно.

— Прекрасно, тогда… — Он показал на знак на берегу: «В ОЗЕРЕ НЕ КУПАТЬСЯ! ОПАСНОСТЬ ЗАРАЖЕНИЯ ХОЛЕРОЙ! ОТДЕЛ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ». — Что касается меня, — хмыкнул он, — то ко мне никакая зараза не пристает. Красная сыпь, если я поем креветок, а кроме этого — ничего.

Всю неделю я готовился погрузиться на поезд и распрощаться со столицей, которая пять лет была моим домом. Аль-Серрас был прав. Терять мне было нечего. Несмотря на мое скептическое отношение к пианисту, несмотря на мои старания казаться равнодушным, я не смог перебороть дрожь от волнения, когда задрожавшая платформа сообщила о приближении поезда.

Несмотря на весь приобретенный в Мадриде цинизм, я верил в возможность того, что, войдя в поезд одним человеком, выйду из него другим.

На этой самой платформе, заполненной людьми и чемоданами, я в первый раз встретился с нашим французским скрипачом. Он едва не сбил меня с ног, оглядываясь на ходу и бормоча что-то в свои тонкие светлые усы. Я протянул ему руку:

— Фелю Деларго.

— Но он обошел меня, повернул и пошел в обратную сторону мимо Аль-Серраса и его пяти огромных чемоданов.

— Ты для него не человек, — объяснил Аль-Серрас. — Ты просто некто с багажом. К счастью, с небольшим, а то у нас его и так много. — Аль-Серрас кивнул на проводника, который вместе со скрипачом руководил погрузкой нашего багажа в поезд. — Он может быть излишне озабоченным, а однажды полностью забыл сонату Франка, которую мы исполняли сотни раз. Но он никогда еще не потерял ничего из нашего багажа. Я тебя познакомлю тебя с нашим скрипачом и главным координатором наших переездов, Луи Готье.

Готье даже не поднял головы, услышав свое имя. Он все еще был занят разговором с проводником. Мимо, звеня колокольчиком, проходил начальник станции.

— Пошли занимать места. Он сядет последним, — продолжал Аль-Серрас, — а потом целый час будет изучать расписание, а затем выходить на каждой остановке и успокаивать наших поклонников.

— Поклонников? Ты это серьезно?

— Я думаю, он в детстве любил играть в железную дорогу, и, если он будет хорошо себя вести, мы разрешим ему прокатиться на паровозе.

В нашем купе Аль-Серрас приобнял меня:

— Я знаю эту страну лучше, чем кто-либо. Нижняя полка тебя устроит?

— Прекрасно.

— Я никогда еще не ездил первым классом. Очарованный, я изучал небольшую гостиную, которую проводник одним поворотом ключа мог превратить в спальню: красный ковер, круглый стол, втиснутый между двумя стульями, и крошечная умывальная раковина в углу. Все было безупречно и элегантно, но ненадолго: пока Аль-Серрас не повесил колбасу на держатель оконной занавески, а в мраморную раковину не положил витую связку чеснока.

— С самого детства, когда нам приходилось переезжать из города в город по триста дней в году, я полюбил эту жизнь, — продолжил он. — Как колыбель раскачивающийся поезд, гостеприимство наших соотечественников и нежные сердца наших соотечественниц. — Он подмигнул. — Ты сам поймешь, что, пока ты в пути, нет конца удовольствиям, ожидающим тебя. Но останавливаться нельзя, Фелю. Даже когда сердце замирает, когда все расплывается перед глазами.

Кроме родного побережья и столицы, я почти нигде не был в Испании, поэтому в первые месяцы нашего тура в 1914 году сами названия мест, в которых мы побывали, звучали для меня как музыка: Сеговия, Бургос, Вальядолид. А кроме этих легендарных мест — сотни небольших деревень, которых не найдешь и на карте, да им это и не нужно. И каждой деревне было чем гордиться: это или родина святого, или поэта эпохи Возрождения, или самого сладкого винограда, или место, где самые лучшие лошади, или самые искусные кожевники.

Поезд с грохотом мчался по узким рельсам, и последние несколько лет растворились, отброшенные, как тяжелая пелерина. Мое здоровье и цвет лица улучшились. Настроение поднялось. Я чувствовал, что заслужил право на удовольствия после мрачного одиночества моего недавнего прошлого. А кто лучше всего мог помочь мне в этом, как не Аль-Серрас, к кому же, как не к нему, тянется все самое лучшее, самое изысканное и самое прекрасное, кто, как не он, радуется жизни с таким аппетитом и безо всякой вины?

В составе нашего трио сложилось полное взаимопонимание. Готье был высоким светловолосым серьезным мужчиной, скрывавшим свои чувства за тонкими усами и ухмылкой, что делало его полной противоположностью шутовству Аль-Серраса. В поезде он обычно занимал горизонтальное положение на полке и писал письма каждой из своих девяти сестер, разбросанных от Парижа до Эльзаса. В первые же дни он рассказал мне, что у него, как самого старшего и единственного мальчика в семье, всегда было много обязанностей. С возрастом он все больше и больше увлекался игрой на скрипке, так как понял, что, пока он упражняется на скрипке, родители никогда не пошлют его за дровами или не велят одеть одну из малышек. В те минуты, когда он прекращал игру, но его еще не загружали домашними хлопотами, он без задержки предавался мимолетным радостям. Я никогда еще не встречал человека, так любящего поспать и так мгновенно переходящего из сонного состояния в состояние немедленной готовности, когда это было необходимо. Понятно, почему Аль-Серрас возложил на него заботы о багаже, соблюдении программы поездок и связи с менеджером, месье Байбером.

Именно Готье объяснил мне, что на самом деле на концертных турне много не заработаешь. За концерты в больших городах нам иногда платили даже заранее. Что же касается небольших городов, то это была своего рода авантюра. Кто бы ни организовывал наш концерт — лига культуры, женская группа, глава города — любитель музыки, помогавший нам с рекламой, — платили только после концерта, исходя из своей щедрости или размера сборов. Когда наш доход намного превышал расходы, мы платили сами себе и устраивали затяжной выходной, иногда на целую неделю, неподалеку от своего маршрута. У нас никогда не было достаточно досуга, чтобы отправиться «домой», что меня вполне, устраивало: у меня не было никакого желания возвращаться в Кампо-Секо или в какое-либо другое место, где я жил до этого, по крайней мере, пока продолжалась мировая война. Готье и Аль-Серрас разделяли мои чувства. Когда же деньги кончались, мы жили просто и скромно, дожидаясь следующей, более доходной серии концертов. Так как нашим слушателям становилось все труднее и труднее платить, Аль-Серрас начал оплачивать наши концерты из своего кармана сразу на несколько недель вперед.

— Но зачем ему это? — спросил я как-то Готье, когда Аль-Серрас ушел в вагон для курящих.

— Он ездит в турне для того, чтобы питать себя. — Готье откинулся на своей полке со свернутой газетой на коленях.

— О каком пропитании может идти речь, если мы тратим деньги, а не зарабатываем их?

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 135
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?