Чародейка из страны бурь - Валерия Вербинина

Весна. Весна…

Сена за городом – добродушная, медлительная, живописная, и в ней отражаются заходящее солнце и вечерние облака. На этом берегу – несколько домиков, на том – маленькая гостиница с неразборчивой вывеской, потемневшей от времени, а над рекой – узенький мост. Карета, в которой Фредерик увез Амалию, стоит возле гостиницы.

Амалия лежит на старом пледе под деревом и сквозь его ветви смотрит на небо. Фредерик, который снял грим, бороду, парик и переоделся, сидит рядом, обхватив руками колени и прикусив травинку.

Они приехали сюда, в гостиницу под Парижем, где Фредерик заблаговременно снял номер и куда даже успел перевезти часть вещей из особняка, не забыв при этом и свои картины.

– Я хотел сделать вам сюрприз, сказать сразу имя… Но когда я вернулся в особняк, увидел, что вас нет, а на полу кровь…

– Это не моя, – покачала головой Амалия. – Я ранила кого-то из тех, кто пришел, чтобы меня схватить.

– Но я-то не знал этого… Мне стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни… Я чуть с ума не сошел. Я думал, что, если бы я не ушел, я мог бы вас защитить… Потом мне пришла в голову мысль насчет заложников… Я запер их в надежном месте, а потом подумал, что Мэтр ведь никогда не пойдет на честный обмен… Тогда я решил устроить ему сюрприз.

– Фредерик, а заложники? Что будет с ними?

– Их найдут, не беспокойтесь… Никуда они не денутся. С ними больше ничего не случится…

– Скажите, Фредерик, а как вы поняли, что в ящиках динамит?

Художник покраснел.

– У меня был один знакомый художник, анархист… Все носился с мыслью сделать бомбу. Он показал мне однажды кусочек динамита… Кончилось тем, что он сам на своей бомбе и подорвался.

– Какие, однако, у вас знакомые, Фредерик! – засмеялась Амалия.

Но ее смех быстро перешел в слезы. Она вспоминала все, что с ней произошло сегодня, и плакала, плакала так горько, что слезы струились сквозь пальцы, которыми она закрывала лицо.

Фредерик встревожился, бросился к ней, обнял ее так крепко, что у нее перехватило дыхание, и стал целовать ее волосы, щеки, глаза…

А потом Амалия сказала, что хочет пройтись, и они оделись, спустились вниз, сказали хозяйке, что скоро вернутся, перешли по мостику на другой берег и устроились под деревом, покрытым нежной зеленой листвой.

– Я забыла его название, – призналась Амалия. – Как оно называется?

Фредерик посмотрел на дерево, посерьезнел и выплюнул травинку.

– Это вяз, – сказал он.

Амалия вздохнула, Фредерик наклонился, заглянул в ее глаза, и что-то дрогнуло в его лице.

– Если я тебе признаюсь в ужасной вещи, ты меня простишь? – спросил он.

– Ты о взорванном особняке? – Амалия усмехнулась. – Ну, конечно, мое начальство будет не в восторге, но… В сущности, всегда можно найти другой дом…

Она чихнула, поспешно прикрыв ладонью рот, и приподнялась. Для посиделок на природе становилось уже чересчур свежо. С реки дул прохладный ветер, пора было возвращаться. «От гостиницы можно отказаться… Придется ехать в посольство и писать подробное донесение обо всем случившемся. Вся ночь уйдет на отчет. Ах, какая досада…»

– Ты меня простила? – настойчиво повторил свой вопрос Фредерик.

– Конечно, – сказала Амалия. – Если бы не ты, я бы умерла.

Она обняла его, притянула к себе и смутно подумала, что все-таки надо будет его подстричь, потому что сейчас он растрепанный, угловатый и дикий. Фредерик порывисто обнял ее.

– То, что я сделал, я сделал только ради тебя, – шепнул он. – Пожалуйста, не забывай об этом, если захочешь меня осуждать!

Амалия рассеянно погладила его по волосам и поднялась с места. Фредерик тоже встал и забрал плед, а когда Амалия двинулась к мосту, он нагнал ее и взял за руку, крепко сжав ладонь.

Этот жест Амалии не понравился, Фредерик словно заявлял на нее права, а как раз никаких прав Амалия своему спутнику предоставлять не собиралась. Она сочувствовала ему, он был ей симпатичен, и о том, что произошло в гостинице, она не жалела, но делить с художником свою жизнь не входило в ее планы.

– Подожди, – сказала она. – У меня перчатка расстегнулась…

Фредерик отпустил ее руку, и Амалия стала делать вид, что застегивает перчатку.

– Интересно, что у них в гостинице на ужин? – спросила Амалия вслух. – Хорошо бы они подали его поскорее…

– Пойду их предупрежу, – ответил Фредерик со счастливой улыбкой и быстрым шагом двинулся к мосту, держа под мышкой левой руки скатанный плед.

Пожав плечами, Амалия двинулась следом за ним. «Жаль будет его разочаровывать, но придется это сделать… Не сейчас. Потом. Сейчас он и так взвинчен оттого, что из-за меня ему пришлось убить несколько человек…»

Они были уже возле моста – Фредерик шагов на двадцать опережал Амалию, – когда молодая женщина услышала, как зашуршали кусты слева от нее, и из них одновременно вывалились Сергей Васильевич Ломов и Антуан Молине. Вид у обоих был такой, как будто они увидели привидение.

– Амалия Константиновна, стойте! – отчаянно закричал Ломов. – Стойте, не идите за ним!

И, не довольствуясь словами, он кинулся к Амалии и оттащил ее назад, в то время как Антуан Молине достал револьвер. Фредерик был уже на мосту. Услышав крик, он обернулся, и Амалию поразило его напряженное, побелевшее лицо.

– Что это значит? – крикнула она. – Что вы делаете?

– Амалия Константиновна, он сошел с ума… Он убил всю семью Ренара. Жену, детей… Их трупы нашли в дальнем углу погреба, он затащил их туда и заставил ящиками, чтобы их сразу не нашли… Когда он говорил Ренару, что готов обменять их на вас, он лгал! Он уже убил их… Искромсал ножом, как это делал тот, другой, «бретонский демон»…

Амалия похолодела.

– Фредерик, это правда? – отчаянно выкрикнула она. – Зачем, зачем ты это сделал?

– Я хотел взять их в заложники, – ответил художник, гримасничая. – Я бы не причинил им вреда, клянусь! Но эта женщина… его жена… Она знала, чем занимается ее муж, поверь! Она стала угрожать, что Ренар закопает меня живьем, и сегодня уже кое-кому не повезло в этом смысле… Кому? Я решил, что это ты… Понимаешь? И я взбесился…

– Подними руки и держи их так, чтобы я видел! – крикнул Антуан, подходя к мосту. – Я арестую тебя за убийство! И бросай этот чертов плед!

– Пошел к черту, – ответил Фредерик, скалясь по-волчьи. – Я не вернусь в тюрьму. Никогда.

Он сделал резкое движение, то ли пытаясь пригнуться, то ли собираясь бросить плед и бежать, и в то же мгновение Антуан выстрелил. Фредерик пошатнулся, перевалился через перила и упал в темнеющую воду, в которой отражались первые звезды. Сена подхватила его тело и увлекла с собой. Несколько мгновений рядом с ним плыл плед, который он выпустил из рук, но потом плед намок и стал тонуть.