История Персидской империи - Альберт Олмстед

Несмотря на такой значительный пересчет, мелкие монеты не исчезли с рыночной площади. В этой связи особенно важными являются папирусы из Элефантина. Дважды нам попадаются ссылки на новые монеты, в 471 и 411 гг. до н. э., когда мы узнаем об «очищенном от примесей серебре». В других случаях на протяжении всего периода, в течение которого хранились папирусы, мы видим стандартное предписание сделать платеж «по царскому весу», но с вычетом «двух четвертей (шекеля) на десятишекелевую монету» или «две четверти на karsha», что доказывает сохранение монет должного веса, но недостаточной чистоты.

Архивы Дария, найденные в стенной башне, заканчиваются этим двадцать восьмом годом его правления. К тридцатому году (492 до н. э.) мы начинаем находить таблички в его сокровищнице. Их изменившиеся формулировки дают дальнейшие доказательства финансовой реформы: «Говорит Барадкама: Выдать столько-то karsha, столько-то шекелей серебра такому-то… в Парсе». Но в то время как бухгалтерия ведется в условиях монетной системы, реальные платежи продолжают вносить в виде продуктов питания и напитков: «Эквивалентом являются овцы и пиво; одна овца — за 3 шекеля, один кувшин — за 1 шекель». Зафиксированы месяца, за которые внесены платежи, и год правления царя, хотя его имя опущено. Время от времени нам не дают возможности засомневаться: «Царь Дарий приказал дать им это». Так как все таблички написаны на эламитском языке, то естественно, что у писца эламитское имя; однако печати в основном персидские. Но одна печать — на арамейском языке, хотя имя ее владельца вполне персидское, начинающееся с божественного слова Арта. Когда мы сравниваем сумму жалованья, выплаченного этим дворцовым рабочим, с жалованьем обычного поденщика в Вавилоне, мы обнаруживаем, что не было никакой выгоды в участии в постройке зданий Персеполя.

Поверхностное изучение груд табличек из Вавилонии с надписями, относящимися ко времени правления Дария, создает впечатление, что дела идут как обычно. Более тщательное исследование подтверждает, что под однообразным повторением формулировок можно обнаружить существенные события.

Стоит даже читать скучные списки полупрофессиональных свидетелей, так как посредством этих списков мы узнаем об изменениях, произошедших в населении. Среди них мы встречаем сыновей и внуков представителей крупных семейных кланов, с которыми мы познакомились во времена Кира. У нас есть причины заподозрить, что основателями многих из них были люди, родным языком которых был арамейский; появление большего числа арамейских имен в более поздних поколениях усиливает это подозрение. Наличие на арамейском языке «описей партий товара с указанием владельца» на клинописных табличках с конца VIII в. до н. э. стало считаться доказательством того, что даже писцам было легче читать написанное по-арамейски, чем более сложную аккадскую письменность, долгое использование которой в консервативной Вавилонии вынуждало их применять ее; по крайней мере, одна такая опись была составлена в годы правления Дария. Одного человека просто назвали «арамеец».

Естественно, возникает вопрос: сколько таких людей с арамейскими именами были на самом деле евреями-изгнанниками? Был ли Зербабили родственником современного ему иудейского принца с таким же именем — Зерубабеля, как он назван в наших иудейских документах? Давно было высказано предположение, что самая известная семья банкиров Вавилона — семья Эгиби — была еврейского происхождения и что основатель рода носил имя, которое на его родном языке звучало как Яков. В то время глава семьи был известен как Мардук-насирапал — хорошее вавилонское имя, выражавшее почтение Богу Вавилона. Любопытно, что первое появление «второго имени», столь знакомого в период Селевкидов, связано с «Шириком, второе имя которого Мардук-насирапал, сыном Иддины, потомком Эгиби». В других документах Ширик назван только своим арамейским именем, хотя в тождестве не может быть сомнений. Но до этого момента мы знали его отца лишь как Итти-Мардук-балату; тогда Иддина, что соответствовало бы иудейскому Натану, должно быть его первым именем.

То, что потомки Эгиби носят «вторые имена», которые взывают к Мардуку, не является доказательством того, что толкование неверное; скорее это указывает на то, что они отступники. Есть другая влиятельная семья, предок которой был Белиау; это имя — вызов язычеству, и его можно перефразировать так: «Наш Бог Яхве — истинный Бог, а не ваш так называемый бог Мардук». И все же несколько его потомков носят имена, выражающие почтение Набу!

В табличках более раннего времени не упоминаются иранцы, приход к власти Дария выдвинуло их на первый план. К 521 г. до н. э. в окрестностях Вавилона появился «дом персов», на следующий год в этом городе появляется мидиец Какиа. К 508 г. до н. э. перс Партамму становится там владельцем дома. В начале 505 г. до н. э. Уммадату, сын Удунату, и Артабан (Артабануш), сын Багадату, становятся судьями в Вавилоне. В 504 г. до н. э. обработанную землю Артагата рабыня Арташаты берет в аренду. В 501 г. до н. э. Шишшия становится мажордомом Багасару, который получает титул ganzabar, или казначей, — вот пример заимствования персидского слова. В 499 г. до н. э. мы узнаем о мидийце Нинаку, в 496 г. до н. э. — о Багину, сыне Адраты, в 494 до н. э. о том, что Гамбия, дочь Фарнака, вышла замуж за арамейца Зеруту. Сравнение с более древними табличками говорит о настоящем вторжении в Вавилонию иранских поселенцев.

В Вавилонии существовали другие, новые этнические проблемы, которые вызывали напряжение. Одного человека, мелькающего довольно часто, называют просто «египтянин». Люди, в именах которых есть слово «Ашшур», вероятно, сирийцы. Шаму, сын Убазу, кашшит. Есть город под названием Набату, поселение набатеев; другой, под названием Гандаруйтум, напоминает нам о стране Гайдара, откуда поступало тиковое дерево для дворца в Сузах. Есть упоминания о кардаках или курдах, лукшу, инахуд и ханана, которые были наемниками на царской службе.

Внутренняя торговля в империи внезапно сделала рывок вперед. Например, Мардукназирапал дает в долг деньги двоим мужчинам на торговлю «на дороге». Сколько бы они ни заработали серебра в городе или сельской местности, половина прибыли идет ему; но они несут совместную ответственность за предоставленный капитал, хотя им не разрешено заниматься каким-то другим бизнесом. Естественно, что торговля с Эламом играет большую роль в наших документах. Вот пример: Кусурру за счет Ширика («первое имя» того самого Мардукназирапала) должен сопровождать колесничих Белапалиддина, «мэра» Вавилона, в Элам с 50 шекелями серебра для торговли. В 505 г. до н. э. шесть человек отправляются в Элам на корабле, груженном ячменем; им вверены 11,3 килограмма шерсти. В 511 г. до н. э. в Шушане (Сузах) составлен долговой документ. Частые продажи храмовых пребенд (доход духовенства в Западной Европе с земель, домов, церковных сборов, треб и т. д. — Пер.) даже на небольшую часть одного дня напоминают нам о похожих сделках, совершаемых через наши фондовые биржи с ценными бумагами нецерковными корпорациями.

Возросшее вмешательство в экономическую жизнь страны очевидно. В 520 г. до н. э. гонцу сатрапа даны финики. Четыре года спустя при продаже рабов к обычным гарантиям стали давать дополнительные гарантии, чтобы раба не призвали на царскую службу. В 508 г. до н. э. есть квитанция за ячмень, полученная на царском складе. В том же году землю продают, меряя ее «царскими локтями». При продажах ячменя или фиников регулярно используют «царскую меру 1 π», сокращенно «царская мера» или «мера 1 π». К 497 г. до н. э. большая церемониальная улица Набу в Борсиппе становится официально известной как «улица бога и царя». Когда царский писец арамеец Наназерибни продает землю, покупатель должен оговорить, что проданное таким образом обработанное поле не является царской собственностью, а было куплено на серебро; среди свидетелей этого факта значится перс Шишшити, сын Каммака. Там и сям мы видим указания на то, что кодексом законов Дария пользуются; то, что персы нужны для его должного толкования, показывает появление двух таких иностранцев на скамье судей в самом Вавилоне.