Этика банков. Уроки финансового кризиса. Учебное пособие - Петер Козловски

Политика легких денег позволила получить огромные прибыли и огромные доходы в виде комиссионных платежей, так как объемы кредитов и финансовых средств достигли гигантских размеров. Она стала причиной неумеренности покупателей недвижимости и потребителей, которые своими масштабными покупками домов и предметов потребления, а также массовой любительской спекуляцией, профинансированной за счет кредита, продемонстрировали ее огромные масштабы. Расширение ипотечного кредитования в США было экстраординарным: «В 1949 году ипотечные платежи составляли около 20 % всех доходов домашних хозяйств, в 1979 году они выросли до 46 %, а в 2001 году – до 73 % всех доходов домашних хозяйств»[183]. Политика легкого ипотечного кредита в США привела к огромному спросу на жилье. Легкий ипотечный кредит оказался возможным благодаря государственным гарантиям, выданным обоим ипотечным институтам – «Фанни Мей» и «Фредди Мак», и их льготным кредитам, а также налоговому стимулированию формирования собственности на недвижимость[184]. Дешевый ипотечный кредит отчасти служил кредитному финансированию финансовых спекуляций, прежде всего на рынке акций. В Нидерландах правительству в 2005 г. пришлось ограничить использование ипотечных ссуд при покупке акций.

Грин и Вахтер еще в 2005 г. отвергали необходимость мер государственной помощи, так как считали ее неуместной: «Необоснованно дешевый рынок ставок финансового капитала при общем росте риска приведет к огромным неэффективным инвестициям в жилье, т. е. к рискам инвестирования в существенно обесценившийся рынок». То есть государственную помощь они считали маловероятной: «Невозможно представить, что федеральные власти выделят реальные деньги в объеме многих миллиардов долларов, чтобы спасти «Фанни Мей» и «Фредди Мак» от банкротства»[185]. То, что государству пришлось взять на себя ипотеку из-за уменьшения доходов в США, подтверждается ростом рисков по плохим ипотечным кредитам с 9 % новой секьюритизованной ипотеки в 2001 г. до 40 % в 2006 г. Неумеренность финансовой сферы, возможно, значительно меньшая по масштабам, совпала с неумеренностью потребителей, ипотечных должников и спекулянтов-любителей[186].

Связь веры, оказанного доверия и выдачи любого кредита очевидна уже вербально, так как оба эти слова являются однокоренными, их общий корень в латинском глаголе credere обозначает верить. Существует связь между финансовым капитализмом и религией, не в том смысле, что капитализм сам по себе религия, что само по себе неразумно, ведь никто в здравом уме не назовет капитализм божественным, а в том смысле, что религиозное восприятие мира и жизни влияет на понимание экономики, финансовой сферы и хозяйственных операций и наоборот.

Если кредит выдается тому, кому можно поверить в его способность оплатить долги, то кредиторы легче верят тем людям, которые являются их единоверцами, тем более что раньше кредит чаще выдавался только приверженцам одной религии. В связи с этим становится понятно, что глобализованный кредитный рынок, достаточно чуждый тем общественным формациям, в которых функционирует экономика, должен отличаться менее обоснованным доверием, а значит, и меньшим кредитом по сравнению с компактными, разделяющими свои убеждения небольшими сообществами.

Однако в кредитном деле определенную роль в этой связи играет не только религия, но и вера в будущее и восприятие предпринимательского успеха. В обществе с господствующей или широко распространенной верой в будущее и верой в постоянный рост тоже больше верят в то, что кредиты в будущем будут погашены.

США являются особенно благоприятной страной с точки зрения заемщиков и кредиторов. Это связано с кальвинистской особенностью Америки. Реформированное христианство Швейцарии и кальвинизм, объединенные в одну конфессию, являются первой христианской конфессией и, вероятно, первой религией вообще, которая признала и одобрила кредит и взимание процентов по нему как нечто позитивное. Швейцарский теолог Хайнрих Буллингер был первым, кто защитил процент.

Буллингер одобрял хозяйственную деятельность, однако он пытался найти правильную меру и для денежных и кредитных сделок. Любая хозяйственная деятельность должна приносить взаимную пользу. Нельзя допускать обман. Взаимная польза и отказ от злоупотреблений являются критериями хозяйствования. «Обман и мошенничество», эксплуатация и обман, по Буллингеру, являются формами злоупотреблений, а потому недопустимы[187].

При этом он различал два вида процента: грабительский, ростовщический и «честный». Он стал применять слово «ростовщический», которое постоянно было синонимом слова «процент», но использовалось в плохом смысле, в то время как с точки зрения схоластики каждый кредитор был ростовщиком, а упущенную выгоду кредитора, которую допускали схоласты, и в первую очередь Фома Аквинский[188], нельзя было рассматривать в качестве оправдания взимания процента. Должник, согласно схоластике, обязан был полностью и в денежном эквиваленте вернуть только ссуду. При этом легитимными считались инфляционные компенсации, но не платежи процентов, которые превышали и размер ссуды, и инфляционные компенсации.

Однако Буллингер вкладывал в «хороший» смысл процента позитивное экономическое содержание. Он первым развил идеи теории процента – процент является компенсацией упущенной выгоды: «Тот, кто одалживает деньги, сам мог бы приобрести благо, из которого извлек бы максимум пользы» (проповедь 21)[189].