Хазарский меч - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот ведь место проклятое! Сколько лет живут здесь, на краю Нави, и за оборону молодыми дочерями платят?
– А говорят, под хазарами жить тяжко! – в гневе бормотал он себе под нос. – А тут сами себе выбрали, никто не неволил… хазары не берут такой дани, как эти куды клятые…
– Пойдем, у меня посидим покуда, – Заволод потянул его за рукав и подмигнул.
Посидели они до обеда, а потом за ними пришла Горлица – вид у нее был многозначительный и важный.
– Батюшка просит, – величаво объявила она.
А Заволод еще раз подмигнул.
Войдя, они обнаружили во Вратимировой избе, кроме самого хозяина с хозяйкой, еще три пожилых четы – то ли братья Вратимира с женами, то ли сестры с мужьями, Ярдар пока не научился в них разбираться.
– Ну, молодец, что ты у меня в дому ищешь? – с подавленной печалью и показной бодростью спросил Вратимир. – Лисицу, куницу или красную девицу?
Ярдар окинул избу беглый взглядом: у печи стояла Горлица с другой вчерашней девкой, а Уневы нигде не было. Однако занавеска, отделявшая бабий кут, чуть дрожала, будто кто-то прильнул к ней с той стороны и в волнении наблюдает за происходящим.
– Красную девицу, – хрипло ответил он. – Уневладу, дочь твою…
* * *
Только к полуночи во Вратимировой избе все угомонилось. Весь день стояла суета: Уневу водили в баню, переплетали ей косу, она прощалась с чурами, живущими в печи. До женихова дома было далеко, и пока проделали только обряды в доме невесты, выводящие ее из-под власти рода. Теперь она не принадлежала ни отцу, ни мужу; старший брат, Прибымир, вместе со своей женой должен был отвезти ее в Тархан-городец, где ее привяжут к мужу и новому дому. А пока весь день кудоярские девушки пели прощальные песни, как будто одна из них умерла.
Приступи, родимый батюшка,
Ко моей-то девьей красоте,
– причитала сама невеста, сидя на лавке посреди избы.
Расплети, родимый батюшка,
Мою русую ты косыньку.
Видно, я у вас отнежилась,
Видно, я открасовалася!
Видно, я вам принаскучила!
Видно, больше вам не надобна!
Вратимир первым подошел и немного расплел ей косу снизу; Унева начала то же самое, обращаясь теперь к матери, и так пока все родичи, до младшего из братьев, не поучаствуют в разрушении ее девичьей воли.
Ярдару не полагалось при этом быть, и он провел день у Заволода, но долетавшие даже сюда погребальные причитания наполняли его душу блаженством: то сокровище, что они потеряли, отныне будет принадлежать ему.
В этот раз он остался ночевать у Заволода. Когда голоса смолкли и толпа перед Вратимировым домом разошлась, все улеглись, но Ярдару не спалось. Он забыл и хазар, и грядущий поход, на уме была одна Унева. Уже скоро, как только уложат ее приданое и она попрощается со всей родней в окрестностях, он увезет ее в Тархан-городец. Уже дней через семь, много десять, она станет хозяйкой в его доме. Хорошо бы найти для матери другую избу, размышлял Ярдар, пусть там сама управляется. С покойной Безлетой Дивея ладила, но только потому что сама ее выбрала за покладистый нрав, да и та, с детства привыкнув почитать ее и Озору, ни в чем им не перечила. Уневу, выбранную без ее согласия и ведома, Дивея едва ли встретит хорошо, но Ярдар был твердо намерен не дать ей помыкать новой невесткой.
Он еще не спал, когда в дверь постучали. Сердце дрогнуло от неожиданности, чувство легкости и счастья уступило место тревоге. Подумалось даже, что та мертвая сестра явилась снова и… Пробрала холодная дрожь, и Ярдар живо сел на полатах, едва не грохнувшись головой о скат кровли.
Стук повторился, уже более громкий.
– Кто там? – крикнул Заволод, спуская ноги с лежанки.
Проснулось и захныкало какое-то из его младших чад. Заволод пошел к двери и отворил. Снаружи просунулась Горлица в наспех наброшенном на плечи беличьем кожухе.
– Отец не у вас? – спросила она в темноту, но тут и сама поняла, что здесь все спят.
– Затворите дверь, сквозит! – закричала Заволодова жена.
Заволод втянул Горлицу в избу.
– Какой отец? – спросонья он ничего не понял.
– Какой – Вратимир! – полушепотом воскликнула Горлица, тараща глаза, чтобы разглядеть его лицо.
– С чего ему у нас быть?
– Он ушел и пропал! Пошел дозором, и все нет его! Мать послала: идите, говорит, поищите, может, завернул к кому?
– У нас не был.
– Помоги, братец, отца сыскать! – взмолилась Горлица, но Заволод уже и сам пошел одеваться.
Ярдар спешно соскочил с полатей.
Взяв факелы, несколько мужчин разошлись по городцу, окликая Вратимира по имени. Он не отзывался, но то и дело скрипели двери и заволоки на окнах, чьи-то голоса спрашивали, из-за чего сполох. У ворот, запертых на ночь, все было тихо и спокойно.
И даже оттуда Ярдар услышал громкий испуганный крик от святилища.
Когда он подбежал, там уже был Прибымир и двое отроков, успевших первыми. Все они в испуге и растерянности рассматривали пролом в ограде над отвесным обрывом – на том самом месте, где, как знал даже Ярдар, Вратимир имел обыкновение стоять каждый вечер и рассматривать засыпающий лес. Посох его, с резной дедовой головой, валялся на земле рядом.
– Вихорь тя возьми! – выбранился подбежавший Заволод, поняв, что произошло. – Чего встали, как копны? Бегом к воротам, искать пойдем! Отец туда, под гору сорвался!
* * *
Когда Ярдар увидел неподвижно лежащее тело под обрывом скалы – на темной земле его было трудно разглядеть, лишь бросались в глаза разметавшиеся белые волосы, – сердце оборвалось: мертв! Насмерть убился! Однако, когда Вратимира, окруженного пламенем факелов, перевернули и нащупали бьючую жилу[41], от сердца немного отлегло.
– Жив! – объявил Прибымир. – Расшибся.
