Игры драконов - Роберт Линн Асприн

— Ты еще молод, многое только предстоит, — ответил Мойс. — В древних легендах чары и обман чувств, иллюзии, означали почти одно и то же. Их применяли, и человек видел каких-то чудовищ, ночные кошмары, всякую всячину. В современном мире ни о чем подобном я не слышал. Скорее всего это миф.

— М-да, очень все запутанно. Давай вернемся к основам чар. Как им противостоять? Может, если просто знаешь, то в этом и состоит защита? Или требуется что-то еще?

— Знать, что происходит, поможет оградить от случайного воздействия. Однако против прямой атаки этого мало. Лучшая защита — твои чары. Надо только напрячь силу воли, чтобы подтвердить собственное восприятие.

— И как это сделать?

— Подумать как следует. Тебе, наверное, будет достаточно. На самом деле именно так и возникали многие древние легенды о встречных проклятиях и защитных чарах. Можешь использовать какой-то предмет, слова или даже жест, чтобы собрать волю в кулак. Напомнить себе физически, что хотел сделать.

— «Шпоры» для психики? Здорово!

— Что-то вроде этого. Ну а если ты действительно силен, то с подручным материалом можно развеять чары по ветру. Их ложь станет невнятной, и, если они воздействуют, скажем, на комнату, распыляя внимание, то твой легкий нажим может освободить целую группу. Труднее, если чары сосредоточены на ком-то одном.

— Можно ли, очаровав кого-то, заставить его убить другого?

— Не знаю. Вряд ли. Хотя бы потому, что убийство противоречит глубинной натуре человека. Хотя, опять же, древние легенды… ну, кого-то можно обманом заставить думать, что убивает он нечто совсем иное. Все-таки полагаю, это чистой воды фантазия.

— В общем, нахожу, что верится с большим трудом, — признался Гриффен.

— Зато соответствует твоим подозрениям, — сказал Мойс.

— Да-да, конечно. Похоже, Валери встречается с человеком, который явно скромничает, выдавая себя за кого-то еще.

— Гм. Мне бы на нее взглянуть, чтобы понять, находится она под действием чар или нет.

— Судя по тому, что ты сказал, на редкость одаренных чародеев совсем мало, даже в драконьих кругах. Кто же тогда сделал Валери мишенью? Есть идеи?

— Слишком рано что-то говорить. Когда ее увижу, буду представлять больше. Очень характерная штучка, эти чары. Если видел где-то раньше, распознаю с ходу, чья работа.

— И я сумею своей волей разбить оковы?

— И да, и нет. Помочь ты сможешь, но она дракон такого калибра, что тебе придется научить ее самой снимать чары. Как только это пойдет от души, то все, чем бы он ее ни очаровывал, должно рассыпаться, как карточный домик.

— Хорошо.

— И еще, Гриффен, — из того, что я слышал. Могу предположить, что прикосновение усиливает чары. Только не спрашивай почему. Феромоны ли действуют напрямую или открывают канал к психике, не знаю. Но держи ухо востро. Говорят, если два чародея схлестнутся, то проигравшего ждет страшная участь.

— А именно?

— Тот, кто проиграл, лишается собственной воли, и ему прямо навязывается воля победителя.

Мойс замолчал, потягивая напиток, но телу пробежала легкая дрожь. Если бы Гриффен не знал его слишком хорошо, то подумал бы, что старик напуган.

— Это Новый Орлеан. Слышал когда-нибудь о зомби?

Был вечер понедельника. Правда, часы уже показывали полпервого, но, по меркам Квартала, вторник еще не наступил. По понедельникам игра в расписании не значилась, и Гриффен привычно устраивался, чтобы вместо сна посмотреть кино, а может, сразу три, на DVD.

Причина? Так было проще и удобнее. Официально, по всей стране, новые записи выпускались каждый вторник. Квартал, яростно соперничающий за каждый доллар, не был бы самим собой, если б не придумал обходной маневр. Два главных мультимедиа торговых центра Квартала, «Тауэр» и «Вирджин», по понедельникам оставались открытыми до часа ночи вторника, позволяя себе продавать новые релизы припозднившимся «квартальцам», не желавшим дожидаться следующего дня.

На этой неделе он сделал покупки в «Тауэре». Центр отстоял от дома на пару кварталов дальше, чем «Вирджин», но часто предлагал более низкие цены. Да и выбор старых фильмов, которые Гриффен традиционно предпочитал, был шире.

Он шел по Декатур-стрит и мысленно просматривал отобранные фильмы, весьма довольный собой. Еще бы! Ему посчастливилось найти DVD со старой лентой «Пять пенни» и Дэнни Кэем в главной роли. Однажды на Бурбон-стрит Гриффен остановился послушать «Парохода» Вилли и его оркестр в баре на открытом воздухе. С той минуты им овладела легкая ностальгия по старым, биг-бендовским, ритмам, а фильм о кларнетисте «Рэде» Николсе как раз и утолял эту страсть. То, что надо.

Он шел, медленно осознавая, что кто-то маячит за его спиной. Человек не приближался, но и не отставал, соизмеряя шаг, что само по себе было примечательно. Как исконный северянин, Гриффен ходил быстрее, чем большинство лениво гулявших жителей Квартала.

Чтобы выяснить, нет ли за ним «хвоста», настороженный после недавних испытаний Гриффен решил попробовать метод, которому научился у Падре. Он встал на полдороге, поставил сумку с DVD и нагнулся, чтобы завязать шнурки по-новому. Преследователь, не сбавляя шаг, сократил дистанцию. Гриффен взял покупки, выпрямился. Оглянувшись, мгновенно опознал человека.

— Эй, Слим, — окликнул он. — Как дела?

— Я искал вас, мистер Гриффен, — ответил уличный артист. — Могли бы мы поговорить? Это ненадолго. Скажем, вон там, у реки.

В голове у Гриффена прозвенел тревожный звоночек.

— Вообще-то я тороплюсь, — небрежно бросил он. — Нельзя ли в другое время?

— Это очень важно, — сказал Слим ровным тоном. Гриффен посмотрел на него долго и пристально.

— Слим, у нас что, проблема? — спросил он.

— Именно это мне бы и хотелось выяснить, — ответил артист. — Так как? — Он махнул рукой в сторону набережной.

Гриффен продолжал колебаться.

— Знаешь, Слим, — осторожно сказал он, — в последнее время мне что-то не слишком везло с неожиданными встречами.

— Да, наслышан, — ответил тот. — Но я же не чертов наркодилер в засаде. Подошел открыто и хочу лишь поговорить.

Гриффен решился.

— Веди, — сказал он и жестом предложил Слиму пройти вперед.

Вдвоем они пересекли парковку рядом с пивоварней Джексона, а ныне маленьким торговым центром, прошли через пути канатного трамвая и оказались на Мунвок, рядом с колесным пароходом «Натчес», тихим и безлюдным в столь ранний час.

Слим жестом пригласил Гриффена сесть на одну из скамеек вдоль набережной. Сам же остался стоять, глядя на реку и туристическое судно. Прошла минута, другая — Гриффен забеспокоился.

— Итак, Слим. Что я могу для тебя сделать? — нарушил он тишину.