Как мы не стали бандой - Глеб Черкасов

Пребывание Галушкина в «Американ-баре» свидетельствовало о необычности происходящего.

Шеф велел немедля выпить:

— Я тут как Есенин.

— Это как? — поинтересовался Петя.

— Читаю стихи проституткам и с бандюгами жарю спирт, — ответил Никита Палыч и помахал рукой всей стойке.

И тех и тех хватало, шалав — так с избытком. Петя выпил. Следующие три дня прошли незаметно. Такого загула у него не было с памятного 2001 года.

Жене успел соврать, что уехал по делам. Зоя уже и забыла о том, как Петя умел веселиться, а к неожиданным командировкам привыкла. Отвалил — значит, так надо.

К концу третьего дня даже Пете стало тяжеловато.

Платил за все, как обычно, Никита Палыч.

Утром четвертого дня они опохмелялись в чебуречной «Дружба» на Сухаревской площади. Кислицын не бывал в таких с армейских времен, но был вынужден признать, что лучших чебуреков он не ел никогда. Галушкин сумрачно тянул сто грамм водки. Когда подчиненный спросил, в честь чего были гульба и танцы, тот ответил: «Если выпало в империи родиться, но в говне, то лучше бы напиться».

Вот с тех осенних деньков дел стало меньше, а с деньгами и того хуже. Петя спросил начальника, насколько это серьезно, выслушал рассказ про «Семь толстых и семь тощих коров» и велел жене быть экономнее. До кризиса оставалось меньше года.

Никита Палыч как-то одномоментно сдулся. Он приезжал на работу и часами сидел в кабинете, явно ничего не делая.

«Пушкин» и другие места были заброшены.

Петю это беспокоило. Однажды он спросил, поедут ли они на чемпионат мира по футболу в ЮАР, вроде как собирались. Ответ был неожиданно резким. Галушкин пояснил, что он не дурак фармазонить с неграми, но если Петя хочет на свою немолодую в целом задницу приключений, то нет препятствий для патриотов.

Петя начал сбивчиво извиняться. Но тут Никита Палыч рассмеялся и велел готовиться к чемпионату Европы в 2012-м.

Многие коллеги Пети в связи с падением доходов начали бузить и смотреть на сторону, но Кислицын решил подождать. Он привык доверять Галушкину. С годами он вошел у Петра в огромный авторитет.

Спустя десять лет после неожиданного призыва в армию отставной бандит Лимончик решил выяснить, что там стало со старыми друзьями-«сальниками».

Итоги были в целом неутешительные.

Больше всего повезло трем пацанам, которые не сели и не погибли, но даже и создали маленькое похоронное бюро. Они с него неплохо кормились, но было ясно, что до пенсии им ждать больше нечего. Благо люди помирать не переставали ни при реформах, ни при стабильности.

Однажды на улице Петю окликнула старушка — он даже испугался, что это бабушка Димы Хубариева. Однако это была мать Ворчалы, его товарища по «сальникам», который перебрался с Кислицыным из хулиганства в банду. Он безвылазно сидел в тюрьме с 1995 года. Деньги, оставленные родителям, почти сразу кончились, помощь от «бригады» перестали оказывать через год — куда-то пропал связной. Бывшая жена с двумя детьми ушла. Пенсия практически вся тратилась на передачи и посылки. Петя без разговоров достал несколько тысячных купюр, просил передавать привет.

— Сам-то отскочил, — зло сказала старушка, но деньги взяла.

Адресами как-то не обменялись.

Сидели многие.

И не за «бригадные подвиги», а за попытку жить по привычным канонам после ее разгрома. Мир изменился, а они считали, что обтрясать магазины в 2003 году можно так же легко, как и в 1993-м.

Митяя, как рассказали Пете друзья-могильщики, все-таки присадили. Не в 1994-м, а чуть позднее, и об этом даже написали аж в «Коммерсанте», отметив, что с задержанного сняли чуть ли не полкило золота. По выходе пошел баранку крутить — оказалось, такие борзые и тупые больше не нужны.

Многие пропали без вести.

У Пети получилось куда как благополучнее. И главное, живее во всех смыслах. Благодарить за это можно было только Никиту Палыча.

Да, дважды пришлось повоевать, но вернулся же целый и здоровый.

В тюрьме он был совсем чуть-чуть, но к ней все шло и без того, а тут, в общем, экскурсия получилась.

Да, жизнь его так и осталась танцем на грани закона и беспредела. Но, в отличие от юности, страховка была куда прочней.

Петя чувствовал себя надежно, даже когда получал поручение взять человека в точке А и отвезти в точку Б. И что с того, что транспортируемый явно не контролировал себя, рядом ехал человек с шприцем наготове, а на приемке присутствовали рожи как из вольной бандитской юности.

Рабочие моменты и есть рабочие моменты.

В раздумьях о жизни Петя поужинал, позвонил родителям, узнал, что дети выбили ковры, всё пропылесосили и вообще молодцы. Он собрался уже посмотреть свежий фильм с Джеки Чаном (такое кино он по-прежнему предпочитал всем остальным), как вспомнил про пакет.

С ним и пошел на балкон — последнее место в доме, где можно было курить. Распечатал. Достал папку — «Личное дело Кислицына П. А.». С интересом открыл, начал листать, закрыл, вышел на кухню, выпил рюмку, вернулся к папке, полистал еще начало, снова вышел на кухню, взял всю бутылку, достав из холодильника огурчики.

Такого увлекательного чтения у Кислицына, не большого, впрочем, любителя печатного слова, в жизни не было. Возможно, если бы в детстве все книги были такие, он бы читал не меньше Антона Маякова.

Петю вели с 1989 года, когда «сальники» стали наводить ужас на соседние районы. Донесения о том, что происходит в банде, кто что говорит, чем дышат, слали в милицию как минимум пять человек. У каждого был агентурный псевдоним, две клички Петя расшифровал сразу.

С огромным интересом Кислицын прочитал статью из молодежной газеты о решительном сражении «сальников» с подмосковной группировкой, после победы над которой они стали номером один в этой части Москвы. Автор явно бывал в Северянке и хорошо знал местность. Что ж, тогда журналисты работать умели, рассудил Петя.

«Сальников» хотели подмять под себя менты, но в условиях наступившего бардака организованная преступность была готова к этому лучше. Милиции оставалось только следить за тем, как банда вольных бойцов превращается в рэкетиров.

Стучали на него и всех остальных уже семь человек из банды. Кто-то ментам, а кто-то — тем, кто брал «сальников» под себя. Конечно же, барабанил, как заяц, Митяй. Сука по имени Ворчала стучал и тем и другим. «А еще кассету с Брюсом Ли зажал, гондон», — подумал Петя.

«Сальники» вышибали деньги у коммерсантов, отжимали объекты, бодались с другими группировками, иногда садились, гибли, пополнялись. Они разводили, их подставляли. И все фиксировалось.

Петя с омерзением прочел о том, что совершенно ненужное сражение около автостоянки было организовано только для того, чтобы вывести из строя Пепла, набиравшего после возвращения из армии слишком большой вес в «бригаде». Прямо написано не было, но, кажется, свои и шмальнули.