Pulp - Борис Сапожников

Ещё в прошлую нашу встречу я был поражён его манерой держаться. Перед ним хотелось вытянуться во фрунт и отдать честь — старым имперским салютом, запрещённым в Гальрии после смены власти. И не в силу происхождения — не таким уж древним был его род, служил я с людьми, кичившимися тем, что их предки шли в бой вместе с первым императором, — а потому, что он был настоящим лидером. Прирождённым. Недаром перед ним склонили головы воины варварского племени Чёрного континента, прежде не покорявшиеся ни одному колонизатору.

— Я ждал тебя, мой мальчик, — произнёс полковник Конрад, глядя на меня своим совиным взглядом из-под тяжёлых надбровных дуг. — Знал, что за мной придёшь именно ты, и ждал.

— Попутно твои обдиратели уничтожали целые деревни, — ответил я. — Знакомый стиль, полковник, ещё с Афры.

— Им надо чем-то питаться, — пожал плечам Конрад, — а остров не в силах прокормить всех. Приходится употреблять в пищу плоть слабых — это в нашей крови, мальчик, ты же знаешь. Мы — хищники по своей природе, мы рождены убивать, лишь в этом цель нашей жизни.

Он не брызгал слюной, не вопил, вообще не повышал голоса. Однако я отчетливо видел его безумие, оно пустило корни в его разуме давным-давно, расцвело на Чёрном континенте, а теперь я стал свидетелем того, во что оно вылилось. За его спиной стоял одержимый демоном ментал, но Конрад не обращал на него ровным счётом никакого внимания, словно тот не более чем пёс, жмущийся у его ног. И в какой-то мере так оно и было.

— С такими идеями тебе самое место было на Саоне, — кивнул я, — вот только врачи просчитались, когда заперли тебя здесь, полковник.

— Врачи, — скривил он в презрительной усмешке полные губы, — жалкие трусы и глупцы. Они ничего не смыслят в том, что делают. — Помня методы лечения безумия, свидетельства которых мы находили, я был склонен согласиться с ним. — Когда после падения империи власть здесь перешла к моим товарищам по Чёрной гвардии, я быстро избавился от смирительной рубашки, сменив её на мундир.

Ну конечно, без этих ублюдков, захвативших власть на руинах Экуменической империи, не обошлось и тут. Мог бы и раньше догадаться, что нынешнее правительство Гальрии не стало бы проводить бесчеловечных экспериментов над сумасшедшими, да ещё и потерявшими разум на войне. Но у него попросту не оказалось денег для финансирования далёкого госпиталя, и его с лёгкой душой спихнули первому, кто решился взять эту ношу на себя. Никто и не задумывался, что за частным фондом, фактически купившим вместе с домом скорби ещё и город Миранду, да и весь остров, может стоять одна из уцелевших ячеек Чёрной гвардии. Ублюдочные реваншисты решили создать идеальную армию, а во главе поставить полковника Конрада. Лучший выбор для войска безумцев.

— И ты на самом деле считаешь, что руководишь тут всем? Что обдиратели подчиняются тебе?

— Безусловно, мой мальчик, безусловно. Железная дисциплина моего разума победила их безумие. Благодаря вот этому инструменту, — он указал на стоящего за спиной ментала, — я руковожу ими всеми. При желании я могу видеть глазами каждого, двигать его руками, драться за него и плясать в том безумном танце экстаза, которому они отдаются после сражений. Жаль, ты не можешь попробовать этого, мальчик, очень жаль. Эти ощущения заставляют чувствовать себя по-настоящему живым.

— Демон пожрал его душу, — произнесла Серая Лисица. — Он думает, что управляет им, но все решения за него давно уже принимает демон.

— Жалкий лепет нелюдской ведьмы, — отмахнулся Конрад. — Не понимаю, зачем ты притащил её и этого сосунка сюда. Мы должны решить наш давний спор по-мужски. Должны закончить то, что началось там, у истоков Великой реки.

— Ты про нашу дуэль? — удивился я. — Только из-за этого ты ждал меня здесь?

— Я благородный человек, мальчик, и даже несмотря на то, что ты жульничал в прошлый раз, готов простить тебя и сразить в новом — честном! — поединке. Меч против меча, как это было заведено у наших предков.

Он сделал короткий жест, и из-за его спины выплыли два прямых дуэльных меча в ножнах из чёрной кожи. Они повисли в воздухе между нами.

— Я и тогда не хотел драться с тобой, полковник, и сейчас отвечу — я пришёл, чтобы убить тебя, не для дуэлей.

— Но в этот раз у тебя нет выбора, мальчик мой. — Он направился к балкону, поманив нас за собой. — Идём!

Оба меча так и остались висеть в воздухе, поддерживаемые силой его ручного демона.

Не знаю, сколько их было там — внизу. Оборванных, грязных, заросших длинными волосами. Обдиратели теснились в просторном внутреннем дворе дома скорби. Стояли плотно, плечо к плечу, не шевелясь. Среди них выделялись одетые в кирасы и вооружённые винтовками или пистолет-пулемётами офицеры, замершие, как и экошёры. Их неподвижность была неестественной, словно и не люди это, а уродливые статуи, выполненные с небывалой точностью. И всё же они живые, когда столько человек даже просто дышат, это слышно достаточно хорошо. А уж смрад их тел заставил бы сморщиться даже самого не брезгливого человека.

— Двадцать пять тысяч сто сорок два человека, — сообщил мне полковник Конрад. — Именно столько моих людей стоит там, внизу. И по мановению моей руки они отправятся в Миранду и уничтожат твоих бойцов. Твои солдаты преодолели блокаду из кораблей и закрепились в порту, но твоя армия, мальчик, ведь не настолько велика, чтобы ты получил подкрепление. Если я спущу эту орду с поводка, они просто растопчут твоих солдат.

Как бы ни было противно это признавать, но Конрад прав. Двадцать пять тысяч человек, лишённых инстинкта самосохранения, жаждущих только одного — убивать, сметут закрепившихся в порту Миранды «солдат без границ». Потери будут чудовищны, но Конрада это нисколько не волнует.

— Ты устроил отвлекающий манёвр всей своей небольшой армией, чтобы я смотрел в другую сторону, пока ты готовишься ударить меня в спину. Но я с самого начала знал, что идёшь за мной. Я видел тебя в той деревушке, где ты перебил моих людей, и ждал тебя с тех самых пор. Вас вели с высадки у меня в тылу, подталкивали в нужном направлении, не давая сбиться с курса. И вот мы встретились, как я того желаю.

— Откуда их у тебя столько? — невольно вырвалось у меня.

Я смотрел на всех этих оборванных, заросших людей и не мог даже представить себе, как они прежде помещались в доме скорби. Они же должны были забить его, как селёдки бочку.

— Далеко не все жители деревень, которые разоряли мои люди, шли в котёл. Самые сильные пополняли ряды моей армии. Их заставляли драться друг с другом, пока не оставались те, кто готов принять благословение и стать одним из нас. Таких было прискорбно мало, но твоей маленькой армии хватит, а я наберу новых. Это займёт время, но у меня его достаточно.

Мы вернулись в комнату и встали почти так же, как в прошлый раз. Два висящих в воздухе меча разделяли нас.

— Бери меч — и закончим наш поединок чести, мальчик, — велел мне Конрад. — У тебя минута. — Он картинным движением вынул из кармана золотые часы. — Если по истечении её ты не возьмёшь в руки оружие, я спущу на Миранду свою орду.