Ловушка горше смерти - Светлана Климова

Он взглянул на безмятежное, сдержанно-скучающее лицо Лины и впервые пожалел, что, помимо воли, втягивает эту прелестную женщину в орбиту своей в общем-то неблагополучной и довольно опасной жизни. Лина сидела прямо, чуть отклонившись от стола. Правая ее рука лежала на животе, обозначившемся под широким свитером, — бессознательный жест каждой женщины, ждущей ребенка.

Почувствовав взгляд, Лина слегка улыбнулась и спросила глазами: пора?

Марк по телефону заказал такси. Через час, оставив адвоката ночевать у старушек, они были дома, а спустя еще минуту Марк понял, что кто-то побывал здесь в их отсутствие и очень внимательно изучил содержимое его стола. Куда еще заглянули и что искали, Марк мог только догадываться. Ответ из Брюсселя находился в сейфе, не обнаруженном визитерами, блокнот с адресами был постоянно с ним, однако письмо с полупрозрачным сообщением о вероятном существовании ненайденных вариантов работ Дирка Боутса, полученное им от одного рижского коллекционера, из письменного стола исчезло.

Марк отправил Лину спать, а сам до глубокой ночи закрылся на кухне.

Утром он вызвал слесаря, сменил замки на входной двери, а также врезал еще один — в дверь спальни, где до сих пор не было никакого. На письменный стол он махнул рукой, однако велел Лине к нему не подходить и ничего на нем не касаться. Она пожала плечами, сказав, что ни разу даже не вытирала на столе пыль. Получая ключи от нового замка в спальне, она издала неопределенный смешок.

Ночное сидение, однако, не привело Марка ни к какому решению, и он выбрал не лучшую позицию ожидания следующего шага противника. Который и не заставил себя ждать.

Ему позвонили двадцать четвертого апреля около семи вечера. Марк только что вошел в дом, отвезя Лину к Манечке погостить пару дней. Что-то с ней происходило — она хандрила и была раздражена, постоянно запиралась в спальне.

Теперь они почти не бывали вместе, как раньше, что Марка вполне устраивало при сегодняшнем положении вещей. Все чаще Лина отказывалась выходить с ним, ссылаясь на неважное самочувствие. Однако врач, наблюдавшей ее, сообщил Марку, что его жена абсолютно здорова, а неустойчивое настроение Лины является естественным…

Звонили, очевидно, и пока его не было. Хрипловатый голос, в котором явственно слышались досада и нетерпение, представившись, предложил встретиться через полчаса. Марк машинально черкнул на листке карандашом:

«Грибов Олег Иванович» — и сказал, что вообще-то на этот субботний вечер у него другие планы.

— Отмените, — потребовал Грибов, — в ваших интересах со мной встретиться. Я день в Москве и скоро отбываю… Вас интересует Ларионов?

— Кто вам дал мой телефон, Олег Иванович? — спросил Марк.

Грибов назвал фамилию, это было надежной рекомендацией, и Марк, поколебавшись, дал согласие на короткую встречу у себя, потому что знал бесцеремонную одержимость начинающих собирателей.

Однако тот, кто предстал перед ним через сорок минут, вовсе не был похож на провинциального одержимого. Грибов оказался уверенным в себе, несколько броско одетым высоким молодым господином с узкими плечами, низким тяжелым тазом и огромными плоскими ступнями. На длинной худой шее и остром подбородке клочками темнела растительность — видно, средств на приличные бритвенные принадлежности Грибову не хватало. Редкие волосы на крепком угловатом черепе, темные очки — портрет загадочного гостя генерала Супруна был абсолютно точно исполнен его женой.

— Ну-с, — сказал Марк, уже испытывая слабое раздражение от того, как легко было обмануто его профессиональное любопытство, — что у вас там? Да садитесь же!

Грибов продолжал стоять посреди комнаты, словно сомневаясь, стоит ли тратить силы на весь этот спектакль. Затем как бы нехотя открыл плоскую кожаную папочку, извлек три плотных сероватых листа бумаги, шагнул к письменному столу и положил их перед хозяином дома.

Марк включил настольную лампу и взялся за лупу.

— Нет, — сразу сказал он, погасив лампу, — это подделка, весьма бездарно сработанная подделка.

Грибов и не спорил. Он протянул руку и убрал листы обратно в папку. При этом, пока Марк разглядывал его тонкий указательный палец с треснутым ногтем и фальшивым золотым перстнем, со стола исчез листок, где было обозначено имя гостя.

— Кто вы? — спросил Марк.

— Не важно, — ответил мужчина и, придвинув кресло, сел сбоку от Марка.

— Вы уже поняли, что мне нужен был повод, чтобы встретиться с вами, Марк Борисович.

Акцент гостя, который только теперь уловил Марк, походил на тот, что бывает у поляков, долго проживших в России.

— И в самом деле, какое это имеет значение, — проговорил Марк, — однако как-то ведь вас все-таки зовут. Как мне обращаться к вам?

— Называйте меня Геней, — пожал плечами гость, — если вам так хочется…

— Знаете, — усмехнулся Марк, — мне ровным счетом ничего не хочется… В особенности от вас, Геня. Даже встречаться с вами не входило в мои планы.

— А для меня наша встреча очень важна, — сказал мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле и озираясь. — Вы, я заметил, сегодня в одиночестве? Может, угостите кофе?

— Нет! — отрезал Марк. — Что за манера — отбирать у человека время и при этом нагличать? Говорите, зачем вы позвонили и явились?

— Я пришел за Дирком Боутсом.

— И только-то? Сейчас принесу. Он в шкафу в прихожей…

— Сидите тихо, — сказал Геня, — не двигайтесь. Я понимаю, что картины у вас в доме нет, но вы же не станете отрицать, что она у вас есть?

— Буду.

— Не надо, — сказал гость. — То, что вы неизвестным путем приобрели эту весьма примечательную вещицу, — достоверный факт. Мне хотелось бы потолковать с вами о ее покупке.

— На кого вы работаете?

— На себя.

— Так, — произнес Марк. — И каковы предложения? Мужчина назвал цифру.

Глупец, подумал Марк. Накинул пару сотен сверх того, что назначил генерал, не подозревая об истинной стоимости «досочки». Его навар.

— Давайте, — сказал Марк с бешенством в голосе, — я сию секунду, не вставая из этого кресла, выдам вам наличными сумму, в десять раз превышающую ту, что вы предложили, — и вы покинете этот дом навсегда.

Гость опустил глаза и покачал головой.

— Неделю, — произнес он. — Я даю вам неделю на раздумье. Возможно, за это время вы созреете, а я в свою очередь подумаю, не добавить ли мне немного…

Марк засмеялся.

— А вы знаете, сколько стоят на самом деле подобные вещи?

— А мне не надо знать. Я хочу ее иметь. Любой ценой.

— Все, — сказал Марк. — Аудиенция окончена. Считайте, что мы ни о чем с вами сегодня не говорили. И вообще не встречались. А как вы, между прочим, узнали мой адрес? Я ведь не успел его назвать по телефону. Вы слишком быстро положили трубку, любезный Геня. — Он встал и прошел по комнате, разминая плечи.