Секреты - Лесли Пирс

И все же сама профессия ей нравилась. Было так приятно наблюдать, как люди постепенно выздоравливают после операций, звать, что хотя она была лишь мельчайшим винтиком в том колесе, которое называлось больницей, это была существенно важная работа. Пациенты были благодарны ей за уход, проявляли к ней такой же интерес, какой она проявляла к ним, а общение с другими медсестрами было таким веселым.

Поставив чистое судно на место на полке, Адель ухватилась за тележку с перевязочным материалом и направилась к миссис Дрю. Это была полная женщина лет сорока с небольшим, с седеющими волосами, которая чуть не умерла от перитонита, и Адель к ней очень привязалась.

— Пора менять вашу повязку, — сказала она, задвинув шторку вокруг кровати пациентки.

— Снова? Только не это! — вздохнула миссис Дрю и отложила журнал, который читала. — Я иногда думаю, что вы так и ждете, пока кто-нибудь наконец удобно устроится, а потом набрасываетесь на него.

— Конечно, так оно и есть, — рассмеялась Адель. — Нам же нужно что-то делать, чтобы оправдать нашу чудовищно большую зарплату. — Она подняла ее ночную рубашку, открывая повязку на животе, затем осторожно сняла ее. — Заживает очень хорошо, — сказала Адель. — Думаю, скоро вы сможете отправиться домой.

— Я не тороплюсь, — с улыбкой сказала миссис Дрю. — Здесь мило и тепло, и это такое удовольствие, что можно полежать. А как только я попаду домой, мои снова будут ждать от меня, чтобы я их обслуживала.

У миссис Дрю было шестеро детей от трех до шестнадцати лет. Она много месяцев не обращала внимания на боль в животе, потому что у нее не было времени для себя и она не могла платить за лечение.

— Сестра объяснит им, как обстоит дело, — с усмешкой сказала Адель. — Вы перенесли серьезную операцию, и дома вам нужно будет пощадить себя, не носить тяжелых сумок, ведер с углем и даже вашего малыша. Все это придется делать за вас вашему мужу или кому-то из старших детей.

Миссис Дрю бросила на Адель насмешливый взгляд.

— Размечталась я! — сказала она. — Когда я вернусь домой, это место будет не сильно отличаться от свинарника. Сестра, если у вас есть хоть немного здравого смысла, не выходите замуж. Как только закончится медовый месяц, начнутся одни трудности.

У Адель было много таких стоических пациенток, как миссис Дрю. Они всегда ставили мужа и детей на первое место, не обращая внимания на собственные потребности. Большинство воспитывали детей в бедности, в ужасных условиях в доме, но каким-то образом сохраняли при этом живое чувство юмора. У миссис Дрю был особенный, черный юмор — она называла своего мужа «Эрик-кабан», потому что он чаще ворчал, чем разговаривал с ней. Она заявляла, что подумывала о том, чтобы согнать всех своих детей и бросить их на пороге приюта, чтобы побыть немного в покое, И все же ее лицо расплылось в широкой улыбке, когда Эрик пришел навестить ее, и она написала отдельные записочки всем детям, потому что им не разрешили войти в палату.

— Держу пари, если бы вы могли начать все сначала, вы все равно вышли бы замуж, миссис Дрю, — сказала Адель, очищая шов, прежде чем перевязать его.

— Думаю, что да. Но я бы дала ему затрещину в самый первый раз, когда он начал бы ворчать, — хмыкнула миссис Дрю. — А вы с кем-то встречаетесь?

Адель отрицательно покачала головой.

— Но вам кто-нибудь нравится?

Адель хихикнула. Было странно, что эта женщина, которая часто говорила, что замужество и дети — это для дураков, так заботилась о том, чтобы все нашли себе пару.

— Наверное, да, — призналась она, думая о Майкле. — Но ничего не получится. Его родители никогда меня не примут.

— Я была бы на седьмом небе, если бы мой мальчик Рони нашел такую милую девушку, как вы, — сказала миссис Дрю. — Вы умная, хорошенькая, и с вами приятно разговаривать. Его родителям надо показаться врачу, у них не все в порядке с головой.

Адель опустила ночную рубашку женщине и снова укрыла ее одеялом.

— Я сама часто так думала о них, — сказала она, подмигнув. — Ну а теперь отдыхайте, миссис Дрю, и никаких хождений по палате. Катя перевязочный столик обратно, Адель думала, где сейчас Майкл и был ли он в Винчелси на Рождество, чтобы увидеться с матерью. Она работала и на Рождество, и на Boxing Day[2], так что не смогла поехать домой. Но с завтрашнего дня у нее будет два выходных, и она надеялась, что у бабушки для нее припасена масса новостей.

В январе прошлого года Майкл написал ей, снова извиняясь за поведение родителей. Это было странное письмо, она чувствовала в нем глубокую грусть и множество недосказанного. Читая между строк, она поняла, что отец устроил ему из-за нее скандал и почти наверняка настаивал, чтобы они больше никогда не виделись. Майкл, вероятно, понимал, что ему следует повиноваться отцу, но поскольку он был добрым человеком, то не написал об этом, чтобы не сыпать соль на рану.

Адель подождала пару недель и написала ему в Оксфорд ответ в бодром тоне. Она рассказала, что подала документы на курсы медсестер и что он не должен ни о чем беспокоиться, потому что все повернулось к лучшему. Она сказала, что не держит зла ни на него, ни на его мать и надеется, что миссис Бэйли нормально справляется.

Майкл ответил почти через три месяца, лишь за несколько дней до того, как она начала работать в качестве стажера. Он писал, что в восторге от того, что она станет медсестрой, потому что в его глазах это одна из самых важных профессий. Он также писал, что считает ее прирожденной медсестрой. Он спросил, встретится ли она с ним, если он приедет в Гастингс, но не мог сказать точно, когда это будет. Его надежды, что родители снова сойдутся, были разбиты.

Дальше все письмо было посвящено полетам и летному корпусу в Оксфорде. Он ликовал, потому что наконец получил квалификацию пилота, и писал, что серьезно подумывает о карьере в ВВС после получения диплома.

Во время прохождения практики у Адель совсем не было времени, чтобы думать о Майкле. Ей нужно было выучить много теоритического материала, каждую неделю были контрольные работа, и каждый свободный вечер и каждый выходной она проводила за учебой. Потом в мае прошла коронация Джорджа VI, и Адель помогала делать флаги и другие украшения для больницы. Некоторые медсестры поехали прямо в Лондон, чтобы посмотреть на празднование, но от всех практиканток ожидали, что они будут помогать с чайной вечеринкой в больничном саду, разнося чай или помогая спускаться в сад пациентам, которые были в состоянии. Для Адель это оказалось настоящей инициацией в социальную жизнь больницы, поскольку в этот день она познакомилась со множеством людей, с религиозным и обслуживающим персоналом, а также с врачами и остальными медсестрами.

Именно в тот день она начала понимать, что Англия действительно может быть втянута в новую войну. Недовольство по поводу Адольфа Гитлера и его все возрастающей власти в Германии продолжалось так долго, что она уже не обращала на это внимания. Она, безусловно, была в ужасе от того, как он обращался с евреями, но только когда подслушала, как один из докторов повторил слова из письма Майкла о том, что Гитлер настроен на завоевание мирового господства, до нее дошло, что это означает на самом деле.