Совы охотятся ночью - Энтони Горовиц

А тем временем в Кларенс-Кип Филлис Чандлер, готовясь уходить, наносила на губы последний слой помады. Она стояла в своей спальне, бывшей частью комнат для слуг, где они размещались с сыном. Все восточное крыло было их владениями, отделенными от остального дома толстой стеной и прочными дверями. Служебная лестница вела из кухни наверх, в блок из двух спален, общего санузла, гостиной с софой и телевизором, а также другой кухоньки. В остальные жилые помещения отсюда можно было попасть через арку, которую, когда мисс Джеймс была у себя, завешивали тяжелой бархатной шторой. Ее спальня находилась сразу налево, поэтому Филлис легко попадала туда, когда приходило время сменить постельное белье или убраться. Следует отметить, что в целом Чандлеров разместили как нельзя лучше: им хватало места и удобств, да и жили они достаточно далеко, чтобы ничего не видеть и не слышать.

Филлис переживала, что опаздывает. Она обещала сестре Бетти, что приедет в семь, но было уже почти шесть, а уйти до возвращения мисс Джеймс, разумеется, не получалось. Им требовалась машина. Эрик сидел в гостиной, смотрел по телевизору какой-то подростковый сериал. Передача, на ее взгляд, была довольно глупой, но ему нравилось, кто бы сомневался. Снаружи послышался шум тормозящегося автомобиля. Видимо, это хозяйка! Филлис надела шляпку и пошла посмотреть.

Узкий коридор тянулся от задней стены дома до фасада. В каждом конце коридора было по окну, а стены его украшали картины и фотографии с видами Тоули: маяк, пляж, отель. Филлис направлялась к тому окну, что выходило на двор перед домом. Из него открывался хороший обзор на подъездную дорожку. Но едва женщина вышла из спальни, как ей бросилось в глаза некое несоответствие. Ей следовало заметить это раньше. Филлис всегда гордилась своим умением подмечать детали, будь то крошки в корочке пирога или то, как висит на вешалке полотенце.

Нет, тут определенно что-то было не так.

Встревоженная и озадаченная, она пошла к этому предмету, забыв про то, что дверь в гостиную открыта и Эрик следит за каждым ее шагом.

Фрэнсис Пендлтон тоже услышал шум подъехавшей машины. В одиннадцатый или двенадцатый уже раз он выглянул из окна, но ничего не увидел. Где же Мелисса? Она сказала, что разговор с Гарднерами займет от силы минут тридцать, но прошло ведь уже больше часа, не так ли? Ей давно уже пора вернуться. Он посмотрел на элитные часы «ролекс», которые жена подарила ему на первую годовщину их свадьбы. Они показывали без пяти минут шесть. Если он промедлит еще, то опоздает на представление «Свадьбы Фигаро» в Барнстепле. Но это не заботило Фрэнсиса. У него не было настроения слушать оперу. Ему требовалось поговорить с Мелиссой.

Пендлтон пошел в гостиную и взял сигарету из серебряной шкатулки, преподнесенной Мелиссе администрацией киностудии «Метро-Голдвин-Майер». На крышке был выгравирован их логотип, а также знаменитый девиз: «Ars gratia artis»[13]. Кларенс-Кип был завален памятными сувенирами, связанными с фильмами, где снималась его жена, а также всевозможными наградами и подарками. Даже зажигалкой, которую он сейчас взял, пользовался Хамфри Богарт на съемках «Касабланки».

Пока Фрэнсис курил, его взгляд скользил по скопищу черно-белых фотографий на рояле. Мелисса в Лос-Анджелесе. Мелисса с Уолтом Диснеем. Мелисса на съемках «Заложницы судьбы». Последний снимок напомнил ему о том, как они познакомились. Мисс Джеймс была звездой. Пендлтон получил работу ее личного помощника: не потому что нуждался в деньгах, ему просто показалось забавным посмотреть, как снимается кино.

Но стоило Мелиссе войти в комнату, его словно громом поразило. Он, разумеется, знал ее лицо, как и вся страна, но оказался совершенно не готов к тому, какую красоту и великолепие она излучала в реальной жизни. Дело было не только в чистой коже, ослепительно-голубых глазах и задорной улыбке. И даже не в уверенности в себе, свойственной людям, которых обожает весь мир. Мелисса была, без преувеличения, божественна, и Фрэнсис сразу понял, что, вопреки их различному социальному статусу и десятилетней разнице в возрасте, он не обретет покоя, пока не назовет эту женщину своей.

Он быстро вызнал, что ей нравится, а что нет. Мыло с ароматом цветков апельсина в ванной; розы, но ни в коем случае не гвоздики; сигареты «Дю Морье»; никаких фотографов, не согласованных заранее; а когда идет дождь, над ней следует держать зонт. В 1946 году еще вовсю действовала карточная система, но при помощи американских агентов и сотрудников студии Пендлтону удавалось доставать все, что она хотела. Ей достаточно было только выразить желание. И мисс Джеймс быстро приучилась звонить ему в любое время дня и ночи. Фрэнсис всегда был в ее распоряжении.

Их отношения изменились, когда Мелисса узнала, что ее восторженный молодой помощник гораздо более значительная фигура, чем ей казалось. На деле он оказался представителем британской аристократии, вторым сыном благородного рода, прослеживающего свои корни до Средних веков. Фрэнсис сказал ей об этом не сам, но позаботился, чтобы нужные сведения дошли до актрисы. Ему вспомнилось, как он приехал вместе с Мелиссой в Кларенс-Кип, когда она заинтересовалась объявлением о продаже усадьбы. Они все обошли, и ему постоянно грезилось, что это будет дом не только для нее, но для них обоих.

Пендлтон стряхнул пепел в хрустальную пепельницу, подаренную на день рождения режиссером «Мунфлауэра». Не на его, Фрэнсиса, день рождения, разумеется. Удивительно, как мало в доме вещей, принадлежащих ему. Он обвел взглядом комнату. Рояль, который стоил целое состояние, но на котором Мелисса играет только изредка. Книги, которые она иной раз открывает, но никогда не дочитывает до конца. Фотографии, на которых изображена только она. Он здесь почти чужак. Женившись на Мелиссе, Фрэнсис получил желаемое. Но за все надо платить. Он во всех смыслах стал невидимкой.

Однако это его не слишком заботило. Фрэнсис Пендлтон понимал, что если стоишь слишком близко к солнцу, то не стоит жаловаться, когда ты превращаешься всего лишь в силуэт. У него отняли даже фамилию. Она так и осталась Мелиссой Джеймс, а собственная семья от него отреклась. «Ты женился на актрисе!» — невозможно представить, что в четыре слова можно вложить столько презрения, но его отцу, лорду Пендлтону, это без труда удалось. Этому Фрэнсис тоже не удивился. Его родитель был самодовольный сноб, никогда не ходивший в кино и даже не мысливший установить телевизор в древних руинах, которые величал домом. Его вкусам больше отвечали томики Диккенса и Смоллетта в выцветших кожаных переплетах. Культура, не развлечения. Эти слова могли бы стать частью родового девиза. Лорд ясно дал понять, что сыну не стоит рассчитывать ни на какое наследство. Так что будущее Фрэнсиса всецело находилось в руках Мелиссы.

И вот теперь, спустя несколько лет, все пошло наперекосяк. Денежные трудности нахлынули, как прилив в полнолуние: тихо и безжалостно. Пытаясь восстановить Кларенс-Кип, они оказались на грани разорения. Отель работает в убыток. Мелисса проводит слишком много времени со своим так называемым финансовым консультантом Элджерноном Маршем, но покуда все его инвестиционные схемы не принесли и пенни. Но хуже всего то, что, так сказать, рыночная ценность самой Мелиссы пошла на убыль. Никто больше не хочет ее снимать. Она надеется на встречу с Альфредом Хичкоком, однако тот вряд ли пригласит бывшую знаменитость на пробы. Вот до чего они дожили: да о таком пять лет назад и помыслить было нельзя.