Смертник - Ирина Е. Булгакова

   Сквозь хилую листву пробивался мутный свет. Сверху, темный у горизонта, опрокинулся над полем серый купол неба. В сумраке раннего утра дорога угадывалась вполне.

   Ника торопилась. Не видя перед собой ориентиров, определяющих правильное направление, она подгоняла сама себя. По ее расчетам, если она и сбилась с курса, то ненамного. Скоро впереди должен проявиться мертвый лес, обозначенный на карте Красавчика как "мемориал". Девушка напряженно осматривалась по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее загадочный "мемориал". Вокруг, насколько хватало глаз, стелилось поле, покрытое кустарником.

   Позже, когда посветлело настолько, что обзор расширился до самого горизонта, Ника уже бежала. Она еще надеялась, что ей повезет. Что, непонятно в силу каких причин, ей удалось обойти каменную гряду и выйти к шоссе, ведущему к Боровой.

   К шоссе она и вышла.

   Неожиданно, без всякого перехода справа начался асфальт. Ника остановилась. Вспышка надежды сменилась таким глубоким разочарованием, что помутилось в глазах. Метрах в десяти по шоссе, из густой травы вырастал, пустив веселые побеги деревянный столб указателя. Буквы, будто нарисованные вчера, радовали глаз ослепительным белым цветом.

   Минут пять Ника, закусив от злости губы, всматривалась в ненавистное название – Полянка.

   Каким чертом ее развернуло в обратную сторону? Как она ухитрилась обойти бар, не наткнувшись ни на один ориентир, коих было в тех краях не меряно? Теперь, повернув в противоположную сторону, она бодро вышагивала на восток. Иными словами, обратно к кордону.

   Ругая себя последними словами, а заодно и Зону, Красавчика, Краба – всех, до кого могла мысленно дотянуться, Ника повернула и пошла по шоссе.

   Дорога постепенно забирала вправо и вскоре уткнулась в каменную гряду. Ту самую, которую девушка должна была обойти с другой стороны. Она убыстряла шаг, боясь того, что дорога преподнесет ей очередной выверт. Скоро шоссе должно было влиться в туннель, проходящий сквозь скалу. Если он еще оставался проходным, как значился на карте. Единственное, что Ника успела уяснить за четверо суток пребывания в Зоне – тут каждую секунду могло что-то поменяться.

   Кое-что смущало Нику. На карте, прямо на пунктире, которым Красавчик обозначал туннели – догадался ведь расшифровать ряд условных обозначений на обратной стороне – стоял крохотный красный кружок. Никаких сведений о нем в пометках не имелось. Красавчик, наверное, считал, что каждый дурак в Зоне должен знать, что обозначает этот загадочный знак. Такие же кружки – в крайне ограниченном количестве – имелись и в других местах. Иногда их было целых три. Никакого отношения к пройденному пути они не имели. Стояли в стороне от тех дорог, по которым их вел Грек.

   Комариную плешь, например, Красавчик обозначал черным кружком. Ника убедилась в этом в первый же день, соотнеся аномалию с обозначением на карте. Слов нет, карта была понятна во всем, что касалось географии, но моменты, связанные с аномалиями, Красавчик никак не объяснял. До всего приходилось доходить своим умом.

   Спрашивать у Грека Ника не стала. Хотя бы в силу той причины, что путь, намеченный ею после бара "Сталкер" для следования в одиночку, никаких красных кружков не содержал. Кроме того, не хотелось лишний раз вызывать подозрения.

   Скорее всего – по крайней мере, Нике хотелось так думать – контролеров Красавчик обозначал крохотными, детально прорисованными крестиками. Их было всего два на карте. Оно и понятно. Не так уж много очевидцев, способных указать пальцем на одну из самых впечатляющих тварей Зоны. Доктора, живущего на болоте, Красавчик отметил медицинским красным крестом – и с этим все было понятно.

   Исходя из того, что комариные плеши обозначились черными кружками, вполне логичным для Ники казалось предположение, что это аномалия из той же серии. Раз так – следовало держать ухо востро. Одно оказалось бесспорным и перевесило на чаше весов все опасения: девушка выходила из туннеля недалеко от того самого леса, названного Красавчиком "мемориал". Таким образом, расстояние сокращалось во много раз. Последний довод оказался решающим.

   К тому времени, Ника сошла с асфальта и двигалась вдоль шоссе, по тропе. Однажды, прямо перед ней порыв ветра взметнул вверх ворох прошлогодних листьев, и они закружились, медленно закручиваясь по спирали. Вот тогда девушка и сошла на обочину.

   Дорога, долгое время идущая вдоль камней, вдруг резко свернула вправо. Впереди обозначилось черное жерло туннеля, врезанного в скалу. Асфальт уводил в темную даль.

   Сначала Ника хотела отдохнуть, набраться сил перед броском, потом передумала. Отдохнет после. От посиделок становилось только хуже. В ожидании неизвестно чего, сердце колотилось в груди, заранее ускоряя темп.

   Девушка сделала несколько шагов и остановилась у входа. Постояла, напряженно вслушиваясь и всматриваясь вглубь. Вытащила из мешка нож и переложила его за пояс. Пистолет, заранее снятый с предохранителя, взяла в левую руку, а фонарь, дышащий на ладан, соответственно в правую.

   Ника медленно приблизилась к тому месту, где, как грань между светом и тьмой лежала полоса падающего снаружи света. Переступила как ступень, высоко поднимая ноги.

   Темнота наступала постепенно. Застилала пеленой глаза, заливалась в уши, отравляла дыханье затхлой сыростью подземелья.

   Пока хватало света, Ника фонарь не включала, понимая, что батареек может не хватить. Потом стало настолько темно, что волей-неволей пришлось нажать на кнопку.

   В тусклом свете выступила треснувшая лента асфальта и груды бесформенного тряпья, лежащего у стен. Как только путь определился, Ника выключила фонарь и пошла вперед по памяти. Она держалась правой стороны для того, чтобы иметь простор для действий.

   Дойдя до намеченной границы, Ника остановилась. Перед глазами еще стоял освещенный прежде участок. Что-то показалось ей заслуживающим пристального внимания на этом своеобразном стоп-кадре. Чтобы подтвердить догадку, ей пришлось раньше времени включить фонарь, с каждым разом дающим все меньше света.

   Так и есть.

   От вспыхнувшей радости, Ника забыла об осторожности и устремилась к противоположной стене. Из груды мусора торчал автоматный ствол, задранный вверх. Девушка присела на корочки. Отложив фонарь, она с замиранием сердца вытянула на свет АКМ. Все остальное, лежащее рядом с оружием, также заслужило ее внимания. Тряпье оказалось вовсе не тряпьем – человеческими костями, туго обтянутыми кожей. На некотором расстоянии стояли крепкие на вид ботинки. Однако того, что она искала, поблизости не нашлось.

   Девушка повела фонарем вглубь туннеля, отвоевывая у темноты новый участок пути. В этот момент и нашелся рюкзак, лежащий в нескольких шагах от высохшего трупа.

   Ни к