Первая мрачная ночь - Маргарита Малинина

– Увольтесь, – предложила я разумный, на свой взгляд, выход.

– Да. А семью кормить кто будет? – Ой. Почему-то мне никогда не приходила в голову мысль о том, что у следователя есть семья. – Тебе легко говорить, ты не работала еще. Да и устроишься после школы – если что, родители всегда подстрахуют, и ты будешь об этом знать, принимая решение об увольнении с работы. А меня куда возьмут? И страховки у меня за спиной никакой нет. Извини, это все так, лирическое отступление от нещадной реальности. Ну рассказывай, что там еще у тебя.

Рассказывать, честно говоря, расхотелось. Я ведь совсем об этом не думала! Что будет с Колей, если его банк прикроют? Куда он пойдет? Он привык к роскоши, к большому достатку. Конечно, и работая на заводе, можно прокормиться, только помянет ли он меня после этого добрым словом?

– Юля, что с тобой? Третий раз спрашиваю, а ты молчишь. О чем задумалась?

– Я вспоминаю, – буркнул мой язык.

– Что?

– Э… Приметы.

– Какие еще приметы?

– Приметы важного свидетеля! Он присутствовал во время убийства! – Ну понеслась… О чем я вообще говорю? Но отступать было поздно.

– Кто присутствовал? А, тот, что предлагал подвезти? Ну какие еще приметы добавишь к высокому, сто пятьдесят два сантиметра, красивому, со шрамом через все лицо, темноволосому с зелеными волосами и лысому. И что-то там еще интересное такое было…

– Хвост, – подсказала я и скромненько кашлянула. – Иногда.

– А! Ну-ну! – развеселился следователь. Хоть настроение человеку подняла, и то слава богу.

– Так что ты там еще вспомнила интересненького?

Изобразив мимикой приступ небывалой грусти, ответила:

– Ничего! То есть я вроде что-то вспомнила, но как шарф нашла в сумке – сразу все забыла. Так обидно, вы себе не представляете!

– А мне-то как обидно! – явно издевался он. – Я только вознамерился добавить в копилку новую примету!

– В копилку? – не поняла я.

– Ну да. Мы собираем за весь год самые смешные показания, а потом первого апреля в День смеха устраиваем концерт и зачитываем их со сцены. Победитель получает приз. В новом году им, безусловно, стану я. Так что неси новые приметы сразу, как вспомнишь.

– Ну разумеется! – протянула я, слегка обидевшись.

Родители уехали по делам, так что я их не застала.

Грачева на кухне жарила котлеты… Что делала???

– Тань, что стряслось? – вбежала я на кухню. – Ты что, влюбилась?

Она покраснела.

– Слегка. Живет этажом ниже. Лапочка! – края ее губ растянулись аж до ушей. Вот почему она у нас все околачивается! А я-то поверила в астму! – Почует запах котлет и поймет, что я прекрасная хозяйка!

Единственная мысль, что утешает, когда считаешь себя полной дурой, – это то, что есть кто-то еще дурее. Впрочем, влюбленность – это неплохо. Ох, что-то я по своему уже соскучилась. И это за несколько часов! Интересно, позвонит сегодня?

– Звонил уже.

Да когда я прекращу говорить вслух?!

– Вот уж не знаю.

– Ты о чем? Кто звонил?

– Твой принц. – Она иронически хихикнула. – Час назад. Трубку твой отец взял. И понес!

– Кто понес? Кого понес? Куда понес? Зачем понес?

– Ну, мягко выражаясь, попросил больше сюда не звонить и забыть о твоем существовании. Иначе он порубит твоего хахаля на куски топором, зажарит и съест. Прикинь, так и сказал. Хочешь котлетку?

Я попыталась сесть, однако шлепнулась мимо табуретки. Как он мог? Как мог?

Слезы потекли обильным ручьем, залив впоследствии соседей снизу. В их числе был Танькин возлюбленный.

Как он мог?! Как мог?!

– Эй, ну ладно тебе! – присела Танька на корточки рядом со мной. – Что, так сильно любишь? – Я кивнула, утираясь рукавом красивой зеленой кофточки. Как мог?! – Ну прям как Ромео с Джульеттой! Даже не знаю, как тебе… Может, вы выпьете яда? – Я хотела обозвать ее козой, но меня прервал звонок в дверь. – Пойду открою, а ты сходи умойся.

Я послушно зашла в ванную. Холодная вода постепенно привела меня в чувство. Господи, ну почему так? Впервые посетила такая большая любовь – и на тебе. Бандит он, видите ли. Да кто смолол такую чушь?

Как это кто? А то не знаешь кто! Володя Лещенко, вот кто. Вот кто отнял у меня любовь. Вот кто сломал мне жизнь. Вот кто.

Татьяна ужом просочилась в слегка приоткрытую дверь и, находясь под огромным впечатлением, горячо зашептала:

– К тебе тот крутой мужик пришел. По-моему, достойная замена! – Она подмигнула. Поняв, кого она имеет в виду, я скривилась, точно проглотила разом пол-литра рыбьего жира. Воистину, вспомнишь бритого – вот и он. – Было б неплохо выйти за такого замуж и купаться в роскоши! Иди, скажи ему!

Сказать ему? Прекрасная идея!

– Юлия Сергеевна, лапушка, здравствуйте! – хищно улыбнулось бритоголовое быкоподобное существо, выставив напоказ все семь своих золотых зубов. – Очень рад вас видеть.

– Чего не скажешь обо мне, – мило проворковала я в ответ. – И вообще мне нужно серьезно с вами, уважаемый, потолковать.

– Всегда готов, – собрался он.

Я дала знак Таньке и, после того, как она исчезла, продолжила:

– Я смотрю, любите же вы людям жизнь портить, достопочтенный Владимир Павлович. Хлебом с водкой вас не корми, дай кому-нибудь тухлую свинью подбросить. Хотя нет, до водки вы очень даже охочи.

– Я не понимаю…

– Не перебивайте, глубокоуважаемый. Разъясните, дорогой, кто просил вас соваться в нашу жизнь и все переворачивать вверх тормашками?

– Но я не…

– Вы здесь никому не нужны, – сурово-ледяным голосом проговорила я. – Вы лишний. И я буду вам очень, ну просто очень признательна, если вы раз и навсегда покинете наш дом и забудете навек сюда дорогу.

Он глубоко вздохнул и, напустив в глаза побольше грусти, заговорил открыто:

– Юля, ты считаешь, я не понимаю, что творится? Я ведь не слепой. – Смешно, полминуты назад он сам твердил обратное. «Я не понимаю… Не понимаю…» – Ты еще взрослый ребенок, к тому же неискушенный… Юля, я бы плюнул на все и впрямь не вмешивался, если бы ты не… ты не… была так мне дорога. Забавно, самому тридцать шесть, а… – он стыдливо опустил глаза, – влюбился как мальчишка. Я знаю твоего Хрякина, он тебе не пара.

– А ты пара?! – хохотнула я. Ну и пусть меня считают стервой! – Так, с меня довольно. Катись отсюда со своей любовью. Вернула б тебе подаренную маме шубу, да она так давно о ней мечтала… Притворимся, будто я швырнула вам ее в лицо, чего бы мне очень хотелось. Прощайте, Владимир Павлович.

– Что ж, если так… – Клянусь, в глубине глаз его я заприметила слезы. – Мне жаль, что так вышло. Я никогда не желал тебя обидеть.