Право на любовь - Майя Бэнкс

Юэн взял ее на руки и немного подержал, чтобы стекла вода. Посадил на скамейку возле камина, укутал большой простыней.

— Как только волосы высохнут, снова уложу в постель. С мокрыми нельзя — простудишься.

Он взял полотенце и начал вытирать длинные локоны, а когда вода окончательно впиталась, в ход пошел большой деревянный гребень.

Живое, уютное тепло очага согревало, проникало в каждую клеточку, так что скоро Мейрин начала клевать носом.

Решив, что волосы приведены в должный порядок, Юэн отложил гребень и снова взял жену на руки. Прижался щекой к ее виску и, глядя в огонь, тихо признался:

— Ну и напугала же ты меня, милая.

Она со вздохом прильнула к его груди.

— Я сама испугалась, лэрд. Очень не хотелось бросать вас с Криспеном на произвол судьбы.

— Пока ты болела, сын каждую ночь спал в нашей постели: он с одной стороны, а я с другой. Так нам обоим было спокойнее.

Мейрин улыбнулась:

— Оказывается, иметь семью очень приятно.

— Конечно, милая. Тем более что мы втроем отлично друг другу подходим.

— Не забудь и Кэлена с Алариком. А еще Гэннона, Кормака и Диормайда. Постоянное внимание, конечно, раздражает, но все они такие терпеливые. И желают только добра. О, а как же Мэдди, Берта и Кристина?

Юэн усмехнулся:

— Все они и есть наш клан. А клан — это большая семья.

Да, семья. До чего же хорошо! Мейрин умиротворенно вздохнула и уткнулась лбом в плечо мужа.

— Юэн…

— Да, милая?

— Спасибо за то, что не позволил мне умереть. Я ведь и вправду уже сдалась, но твой крик не позволил мне уйти. Ты любишь пошуметь. Должно быть, обрадовался удобному поводу.

Маккейб сжал жену в объятиях.

— Как только окончательно поправишься, надо будет серьезно поговорить.

Мейрин хотела сесть, однако супруг не позволил.

— О чем же, лэрд?

— О словах, милая. О тех словах, которые я намерен от тебя услышать.

Две недели Юэн не выпускал жену из комнаты, осыпал бесконечными нежностями (разумеется, наедине), одаривал любовью… ах, девочка быстро поправлялась, и каждую ночь Маккейб доводил до экстаза и ее, и самого себя.

И все же она ни разу не сказала, что любит. Щедро расточала комплименты — это правда. Говорила, что он красив, смел, дерзок. Неизвестно, впрочем, считала ли Мейрин эти качества достоинствами.

Она высоко ценила его любовное искусство, да и сама быстро научилась дарить мужу несказанное блаженство.

Она должна его полюбить. Никакие иные чувства, будь то привязанность, благодарность или даже почитание, Юэна не устраивали. Жена продолжала проявлять упрямство и своеволие, отказывалась слушаться и подчиняться, но иногда, думая, что он не видит, бросала на него недвусмысленные, слишком выразительные взгляды. А в темноте спальни из ночи в ночь возносилась на вершины наслаждения.

Да, девочка уже влюбилась. Другого объяснения просто не существовало. Оставалось лишь заставить ее осознать это чувство и признаться.

Отравление и тяжелая болезнь научили Мейрин осторожности. Юэну нравилось, что она начала серьезнее относиться и к его предупреждениям, и к требованиям безопасности. И всё же порой ему не хватало прежних эмоциональных вспышек и перепалок — как правило, они возникали после очередного пренебрежения приказом. Случилось так, что смертельная опасность лишила девочку очаровательной первозданной наивности и непосредственности.

Только Юэн с братьями, Гэннон, Кормак и Диормайд знали правду: яд предназначался вовсе не леди Маккейб. Лэрд обладал достаточно вескими основаниями для того, чтобы сохранить информацию в тайне.

Во-первых, после инцидента весь клан начал охранять Мейрин. Каждый считал своим священным долгом позаботиться о госпоже, и остаться в одиночестве ей теперь практически не удавалось. Данное обстоятельство, конечно, не радовало леди, но вполне соответствовало намерениям лэрда: опасности со стороны Дункана Кэмерона, к сожалению, никто не отменял. Во-вторых, не хотелось пугать девочку и вселять тревогу за собственное благополучие. Трудно сказать, на что бы она решилась, узнав, что на жизнь мужа уже дважды покушался неведомый враг. Опыт показал, что ради защиты ближнего Мейрин себя не жалела. А в том, что она считала его близким человеком, Юэн нисколько не сомневался. Пусть жена еще и не произнесла заветных слов, которые он так мечтал услышать, но о праве собственности на супруга заявляла регулярно. От внимания Юэна не скрылся настороженный взгляд, которым леди Маккейб встретила Рионну.

Ей хотелось дождаться счастливого, спокойного, свободного от угроз и опасностей дня. Над замком все еще нависала мрачная тень, причем жертвой злых сил могла оказаться не только госпожа, но и любой из сородичей. Ну, а Мейрин, к счастью, вела себя хорошо: после болезни не случилось ни одной неприятности.

Однако, как вскоре оказалось, радоваться было рано…

— Лэрд, быстрее! Нельзя терять ни минуты!

Юэн обернулся и увидел Оуэна. Молодой человек тяжело дышал — должно быть, прибежал издалека. Вождь обсуждал с пастухом предстоящую стрижку овец, однако важный разговор пришлось немедленно прервать.

— В чем дело, Оуэн?

— У леди Маккейб неприятности. Весь замок возмущен. Госпожа поручила мужчинам самую грязную женскую работу!

— Что? — переспросил лэрд, но тут же потер лоб и глубоко вздохнул. — Немедленно расскажи, что там происходит.

— Хит пришел в ярость, господин, а что случилось потом, я не знаю, так как побежал за вами. Леди приказала ему и еще нескольким воинам стирать белье и готовить! Спаси, Господи! А еще чистить кастрюли и мыть в кухне пол…

Оуэн на секунду умолк, перевел дух и продолжил:

— Все они готовы восстать, потому что ваши братья не могут справиться с вашей женой!

Юэн нахмурился и тихо выругался. Хит был вспыльчивым молодым воином, который пришел к Маккейбам совсем недавно. Он был одним из множества внебрачных детей лэрда Маккинли, и перед смертью отец так и не захотел его признать. В результате юноша остался бездомным. После коварного налета Кэмерона и гибели значительной части воинов, Юэн годами собирал таких обездоленных скитальцев, чтобы пополнить ряды своей армии.

Необузданный сирота уже не раз затевал скандалы. К тому же ему удалось собрать вокруг себя целую компанию задиристых, неуживчивых молодых людей. Раньше, до появления вожака, парни вели себя дисциплинированно, и сейчас Маккейб решил в последний раз попытаться призвать их к порядку. Упоминание имени Хита не сулило ничего хорошего. Трудно сказать, к чему могла привести его стычка с горячей, вспыльчивой хозяйкой.

— Где мои братья?