Коктейль из развесистой клюквы - Елена Логунова

— Асланчик, это баба Маша! У нас беда, приезжай скорее домой, голубчик! У тебя во времянке прорвало трубу, море воды налилось, книжки и кассеты по комнате плавают. И компьютер твой, кажись, намок! Я воду-то перекрыла и свет отключила, но вещи надо выносить, пока не пропали!

— Суперовскую легенду бабка выдала! — уважительно присвистнула Ирка. — Ты, часом, не у нее врать училась?

— Нет, она у меня, — хихикнула я, представляя себе физиономию Аслана Буряка, узнавшего, что его драгоценный компьютер постигла судьба «Титаника». — Ну, теперь Асланчик живо прискачет!

— Сказал — сейчас будет! — подтвердила баба Маша, положив трубку. — А мы пока стол накроем, бутылочку откупорим, сальца нарежем, я за огурчиками в погреб сбегаю.

Гостеприимная старушка засуетилась, соображая на скорую руку праздничное застолье.

— Мы пока выйдем покурить, — сообщила бабке Ирка, прихватывая с печки спичечный коробок. — Не в доме же дымить, право слово!

— Вах! — согласно изрекла я и первой выскочила на крыльцо.

Важно было не пропустить появление Аслана и встретить его без старушки. У Ослика ИО, в отличие от бабы Маши, нормально и со зрением, и с головой, так что он мог совершенно иначе, чем его квартирная хозяйка, среагировать на появление самозваного дяди с огородным именем Артишок и картонным носом. В лучшем случае — начнет нас разоблачать, в худшем — поднимет крик на весь квартал или вообще развернется и драпанет подальше от перенаселенного дурдома, в котором сподобился снять уголок.

— Что курить-то будем? — шепотом спросила я подругу, имея в виду, что мы обе свободны от никотиновой зависимости. Соответственно, наши карманы свободны от сигарет!

— Собразим, — коротко пообещала Ирка, спускаясь в бабкин палисадник.

Растущие в нем цветочки она проигнорировала, подхватила забытый под забором дворовый веник и выломала из его ручки пару коротких прутков, по размеру сопоставимых с сигарами. Чиркнула спичка, огонек выхватил из сумрака сосредоточенную Иркину физиономию. В зубах подруга держала растопыренные рожками веничные сигары, явно намереваясь их раскурить. Я было усомнилась в успехе этого предприятия, но зря. Веничные козьи ножки раскочегарились дай боже! Густой дым повалил вверх, пригасив и без того тусклый свет одинокой лампочки на длинном шнуре, продетом в подобие плоской жестяной тарелки. Этот осветительный прибор баба Маша приспособила не у себя во дворе, а за забором, над тротуаром. Высота фонаря позволяла беспрепятственно биться о него головой каждому, чей рост превышал полтора метра, и издаваемые ушибленными гражданами охи и вздохи служили для бдительной старушки дополнительной сигнализацией.

Бамс! Лампочка на веревочке заплясала, как висельник.

— У, черт, опять! — плаксиво воскликнул мужской голос.

Я прекратила размеренно подносить к губам чадящий пруток и сделала стойку, как охотничий пес. Настоящая собака, такса Дуся, возлежащая в своей конуре в игривой позе — попой наружу, поегозила жирными окорочками и игриво вильнула хвостиком. Я поняла, что пришел кто-то, кого псина считает своим. Аслан? Я спешно влезла коленками на перила крыльца, потом встала, прижимаясь к столбу, в полный рост и с этой командной высоты разглядела на противоположной стороне улицы темно-синюю машину. «Вольво»! Значит, я не ошиблась в своих предположениях: мерзавка Леля, расправившись с нами, устремила свое смертоносное внимание на Аслана.

— Это он! — страшным шепотом сообщила я Ирке, перегнувшись через перила крыльца.

Подруга была ближе к забору, ей достаточно было сделать всего пару шагов, чтобы поравняться с калиткой, и она не заставила себя уговаривать, влипла спиной в забор сбоку от калитки. Тут скрипучая деревянная дверца распахнулась, и в проем, шатаясь, ввалился Аслан Буряк. Ирка, которую калиткой едва не расплющило о стену, подождала, пока дверца качнется в обратную сторону и захлопнется, и только после этого рухнула на спину Ослику. Она упала плашмя, успев только поднять руки, которыми ударила Аслана по плечам. Так мог бы рухнуть подрубленный дуб, и с аналогичным результатом! Аслан пал без сопротивления и без звука. Звуки издавала Ирка, упавшая сверху. Она тихо, но отчетливо прошипела в ухо поверженного: "Молчи, гад, а то хуже будет!" Гад послушно молчал.

— Хто-о та-ам? — послышалось из дома.

На крыльцо поспешно вылезла недремлющая баба Маша. Старушка так спешила, что едва не пронзила меня ножом, которым только что шинковала сало. Поежившись при мысли о том, что мой персональный театр миниатюр едва не пополнился мизансценой "Рябчик на вертеле", я посторонилась и пропустила бабушку к перилам. Оттуда, как с театрального балкона, открывался прекрасный вид на сцену, занятую двумя горизонтальными телами.

— Га-ав! — Такса Дуся развернулась и встретила появление хозяйки ленивым зевком.

Вероятно, в этой собачьей реплике содержалась определенная информация, потому что баба Маша воскликнула:

— Асланчик, ты?

— Я-а-а-а, — протяжно простонал придавленный Ослик.

— Молчи, гнида! — шикнула на него Ирка.

— А что это они делают? — Удивленная баба Маша показала засаленным ножом на Ирку и Аслана, вяло барахтающихся у крыльца.

— Абнымаюцца! — от волнения переборщив с акцентом, ответила я. — Сыльна любят друг друга! Жыницца будут!

— Прямо здесь? — кротко спросила бабушка.

— Заодно и помолвку отметим, — подсказала снизу Ирка.

И в подтверждение сказанного она звонко чмокнула полупридушенного Буряка в ухо, обслюнявив его, как кошка мышонка.

— Так я в погреб, за огурчиками! — Баба Маша снова радостно засуетилась.

— Лежать! — страшным шепотом скомандовала я парочке на асфальте и на цыпочках метнулась вслед старушке.

Бабушка как раз спускалась в подвал. Подождав, пока она полностью скроется в люке, я захлопнула тяжелую квадратную крышку и задвинула засов. Так, теперь любознательная старушка не будет нам мешать — это с одной стороны. С другой — в погребе бабуля будет в полной безопасности. Я пока не знала, как обернутся события, но предполагала, что мирный дворик желтого дома может стать ареной бурного сражения. Что и говорить, предприимчивая и темпераментная Леля меня впечатлила, я ожидала от нее многого!

Пробегая в обратном направлении через прихожую, я сдернула с вешалки пеструю линялую шаль и плюшевую шубу, служившую стратегическим продовольственным запасом многих поколений моли. Рядом на крючке висела капроновая бечевка с гирляндой прищепок. Я прихватила и ее тоже.

— Бабуля вне игры! — шепотом сообщила я Ирке, поспешно ощипывая со шнура гроздья прищепок. — Ирка, держи веревку, упакуй Ослика, чтобы не рыпался!

— Он уже не рыпается, — мрачно ответила подруга, поднимаясь с асфальта.

— Придушила?! — ахнула я.

— Ты что?! Сама чуть не задохнулась! От него разит, как из бочки, — он пьяный в дребадан!