Записки экспедитора Тайной канцелярии - Олег Рясков

– Она славная девушка, – ее мерный голос и монастырская тишина успокаивали. Иван понял, почему сиротка именно здесь нашла покой и истинный смысл жизни. Настоятельница тем временем продолжала: – Вся молодежь на ассамблеях да вертепах светских, а Феклушка за больными ходила, травные настои готовила, в аптекарскую лавку наладилась.

– А сейчас она где? – поинтересовался Иван.

– Да где ж ей быть? В травной келье, – монахиня указала на дверь в погреб. – Там у нас сбор лекарственный. Она частенько там.

Самойлов поблагодарил настоятельницу, та благословила его и удалилась. Иван отворил тяжелую дверь и увидел многочисленные склянки на широких деревянных полках – точь-в-точь такие, что в аптеке. Но это и неудивительно, ведь барышня там покупала снадобья. Феклы в погребе не было. Иван огляделся: по стенам были развешаны сухие травы, в углу стоял какой-то мешок. Он машинально взял пузырек, такой же, что был найден в борделе, и понюхал. Резкий запах не оставил сомнения в содержимом.

Голос Феклы раздался за спиной неожиданно:

– Ой, кто пожаловал. – Иван обернулся. Улыбка играла на ее хорошеньких губках, но то была незнакомая Ивану улыбка. Было в ней что-то зловещее. – До чего ж люди любопытны бывают, – Фекла смотрела на склянку в руках Самойлова.

– Так это ты? – вырвалось у него. – Но зачем?

– А что мне оставалось делать? Смотреть, как отец шляется по девкам? Или как мачеха прибирает к рукам наше хозяйство?

– Грех это!..

– О, о грехе заговорил! Знаешь, сидел бы ты дома, красавчик, жив бы был, – девушка взяла пузырек с полки, – а так ты не оставляешь мне иного выбора. Но не бойся, смерть не больная. Вдохнешь – и уснешь.

Она с размаху бросила колбу об пол и рванулась к выходу, но запуталась в складках собственного платья и чуть не упала. Жидкость закипела, испаряясь, едкий дым вмиг окутал погреб. Иван схватил уже начавшую задыхаться девушку и ринулся вон. Они упали на траву у входа, тяжело дыша и кашляя.

– Смерть, говоришь, не больная, – сквозь кашель с трудом выговорил Иван. – Рановато тебе о смерти думать, да и мне тоже.

Самойлов вошел в кабинет Ушакова. Положил перед ним несколько бумаг, исписанных мелким почерком.

– Вот, я изложил все как было. Одного не могу в голову взять, как она все это придумала?

– О, дружочек! Имея все, людям становятся так скучно, что они начинают вытворять черт знает что. Такова наша натура. С древних времен человек алчен, жесток и коварен. Так было, есть и будет.

– Ее можно понять: она осталась без матери. А отец ее предал.

– Преступников понять можно всегда, а вот простить – редко!

Здесь можно было бы дать занавес и дать читателю возможность самому решить, что там сталось дальше с девочкой, отравившей мачеху и отца. И, наверное, я так бы и сделал, если бы не те несколько строк, на которые я натолкнулся на полях записок экспедитора Тайной канцелярии.

Столько лет прошло, а я все никак не забуду глаз Феклы. Не ожидала девчушка, что ее отпустят после того, что она натворила. Я не рассказал Ушакову, как именно прошла встреча с юной отравительницей. Но сейчас, спустя многие годы, мне кажется, что он знал, что тогда произошло, но не стал настаивать на аресте.

Это был год, когда матушка наша императрица Екатерина тяжко болела и делами государственными ведал князь Меншиков, что не могло не вызывать недовольство знати, породу своему стоявшей куда выше бывшего приказчика. Судьба, словно насмехаясь надо мной, закинула меня на иную стезю, и бывший сержант драгунского полка стал экспедитором Тайной канцелярии. Много дознаний было на моем веку, но это запомнилось мне особо. Однако эта история началась далеко за пределами России.

Вот и мы последуем за нашим героем в Голландию. И погожим солнечным днем увидим в самом центре этой европейской столицы графа Орлова, прогуливающегося в поисках заморских диковин. Он еще не знает, какую диковину предстоит ему лицезреть за сегодняшним обедом, а затем и привезти в Россию и что за всем этим последует. Пока же он доволен погодой, собой и видами, кои его окружают. Амстердам и впрямь похож на Петербург, только более обжитой. И лица здесь поблагородней, и порядка побольше. И вдруг непонятно откуда взявшийся чумазый мальчишка испортил графу настроение, толкнув его со всей силы в живот. Тут же, правда, склонился перед ним в учтивом реверансе и одарил лукавой улыбкой. Орлов с возмущением принялся отряхивать камзол, да не нашел на привычном месте кошель. Глянул, может, выронил где, а воришка только пятками мелькал среди лотков.

– Вор! – огласил вельможа рыночную площадь.

Публика покосилась на хорошо одетого человека, кричащего на непонятном языке. Но в погоню никто не кинулся. Так бы и сбежал ловкач с орловскими деньгами, если бы не господин, что поставил на его пути трость. Мальчишка споткнулся, выронил кошель, да не заметил, а тут же вскочил и бросился наутек. Вот тебе и Европа! Только и держи ухо востро. Хорошо, что господин честным оказался, тут же и вернул кошель законному владельцу.

– Спасибо, милейший!

– Пустяки, – ответил благодетель.

– Вы говорите по-русски? – удивился Орлов.

– Немного. В детстве у меня был русский слуга.

– Может, вы желаете отобедать со мной? – предложил граф. Надо же было отблагодарить чужеземца да к тому же отметить столь счастливый исход дела.

– С удовольствием.

– Я остановился вот в этой гостинице, – указал Орлов на дом, выходящий окнами на рыночную площадь.

Оба направились туда. Орлов заказал самого лучшего вина и поднял бокал:

– Ну, что ж, за здравие, господин Вангувер!

Гость также поднял свой бокал и улыбнулся. Оба выпили.

– А чем вы занимаетесь? – поинтересовался граф.

– Вы называете это чудесами.

– Что, что?

Голландец взял свою салфетку, накрыл ею опустевший бокал и постучал длинными пальцами по ткани. Орлов с интересом наблюдал за каждым его движением. Затем Вангувер сдернул ее – в бокале сидела маленькая птичка, которая не преминула упорхнуть. Орлов так и застыл с открытым ртом, а когда совладал с собой, поинтересовался:

– А вы не бывали в России?

– Не приходилось.

– Я думаю, ваши способности будут востребованы в нашем обществе. Если вы сможете развлечь моих гостей, то я готов обсудить сумму вашего вознаграждения.

– Очень рад.

За это они и выпили.